— Да, Дженис. Бывает. Это я и сама знаю…
Дженис, Оззи и Волк провожали их, стоя у ворот. Даг обменялся с бородачом крепким рукопожатием, расцеловал Дженис.
— Оззи, может статься, сюда доберутся те, кто нас ищет…
— Копы от меня ничего не услышат, Даг.
— Я не только о них. И даже не о твоем молчании. Будьте… повнимательнее. Вероятность — одна на миллион, но если все же… Словом, будьте начеку.
— Лады. Не боись, прорвемся. Удачи вам.
— Спасибо. Спасибо за все.
Кремовая Ласточка неожиданно легко взяла с места, покатила по утрамбованному снегу и вскоре скрылась за поворотом.
Три дня спустя Дженис развешивала во дворе мокрое белье. Выхваченное из таза с горячей водой, оно мгновенно каменело на морозе, раскачивалось с жестяным треском. Дженис мурлыкала себе под нос песню Армстронга.
Внезапно Волк, дремавший в сугробе, поднял голову, поднялся и бесшумно ушел куда-то в лес. Острые уши стояли торчком. Дженис, прервавшись на мгновение, вытащила из кармана револьвер и положила его возле таза. Мурлыканье возобновилось, но теперь Дженис зорко посматривала на дорогу.
Вроде и смотрела все время — но появление этого парня пропустила. Он словно соткался из снежной взвеси. День был солнечный, но при взгляде на худое, бледное лицо с глубоко запавшими темными глазами Дженис почудилось, что вокруг как-то потемнело.
Бледный парень шагнул в ворота и остановился. На тонких губах расцвела улыбка — словно глиняная маска треснула.
— Добрый день, мэм. Извините за дерзкое вторжение, но я нахожусь в затруднении. Мне сказали, что у вас я могу узнать о местонахождении моей знакомой… ее зовут Элис Джексон.
Дженис спокойно посмотрела на незнакомца, не вынимая руки из таза с горячей водой — чтобы не потеряли чувствительность на морозе, если придется стрелять…
— Первый раз о такой слышу. Кто-то вас неправильно проинформировал.
На лице незнакомца явственно отразилась досада.
— Возможно, вы лучше припомните, если я вам ее опишу. Высокая, стройная, светло-русые волосы, карие глаза. Напрягите память, мэм… не то мне придется ее вам освежить.
С этими словами он полез было в карман, но тут же замер. Прямо на него смотрело дуло револьвера. Впрочем, это вряд ли остановило бы Эда Дженеро по прозвищу Херувим. Куда более серьезным сдерживающим фактором было то, что его правую руку словно зажало стальными тисками…
Дженис ласково улыбнулась.
— Мистер, давайте лучше вы угадаете того, кого я вам сейчас опишу. Вес двести фунтов, клыки длиной в три дюйма, шерсть толщиной в руку. Цвет — серо-черный. Самец. Что у вас там в кармане? Магнум? Учтите, вам придется стрелять ему в голову, иначе его не убить, с одного-то выстрела. А теперь прикиньте — много ли у вас шансов против моего кольта и челюстей взрослого волка?
Херувим помолчал, потом кивнул.
— Вы меня убедили. Прошу прощения. Был не прав. Так что насчет моей знакомой?
— Забудьте то, что вам сказали. Я не слишком привечаю дамочек, особенно модельной внешности. Мой муж — большой ходок по дамской части. Всю последнюю неделю я дома, так что за последние семь дней могу ручаться — никого здесь не было, не считая местных байкеров, шерифа и моей свекрови. В ней четыре с половиной фута роста, сто шестьдесят фунтов веса, и носит она шиньон фиолетового оттенка. Годится? Вам я с удовольствием скажу ее адресок.
Херувим улыбнулся.
— Спасибо, нет. Вы не могли бы… отозвать вашего четвероногого друга? У меня немного замерзли ноги.
— А вы быстрым шагом идите — они и отойдут.
— Последую вашему совету. Всего доброго, мэм.
— И вам не хворать.
Херувим осторожно повернулся и зашагал прочь. Волк тенью скользнул вслед за ним, прячась за сугробами. Дженис перевела дух и опустила револьвер. Оззи выглянул из двери, и она торопливо сунула руки в карманы — чтобы муж не увидел, как они дрожат.
— Кто это был, Дженни?
— Ангел, блин. Ангел Смерти…
* * *
Рексвилль, штат Айдахо
Лос-Анджелес, штат Калифорния
Они забирали южнее, чтобы вырваться из зимы. Ласточка вполне оправдывала свое название — летела как ветер. Элис, настроенная поначалу весьма скептически, вскоре задремала, убаюканная ровным ходом машины, а когда проснулась, то едва не вскрикнула от удивления.
По лобовому стеклу барабанил дождь. Снег по обочинам дороги был серым и ноздреватым, да и покров был не сплошной. Даг сбросил скорость, потому что дорога стала скользкой. Элис протерла глаза.
— Заснула зимой, проснулась весной. Где мы?
— Скоро пересечем границу Айдахо.
— Ого! Вот это скорость. А куда делась зима?
— Застряла в Монтане. Ты хорошо водишь?
— Хорошо, но… немного другие машины.
— Глупости. Они все примерно одинаковые. Оззи не соврал, машина — зверь.
— Ты хочешь, чтобы я села за руль?
— Не то чтобы я этого хотел, но иначе я засну за рулем. Невзирая на экстрим. А ночевать в чистом поле не хочется.
— Да уж… Чем здесь воняет?
— Псиной. Там, сзади, отделение для собак. Судя по всему, на этой машине возили целую свору.
— Хм… лучше бы там была кровать. У меня ноги ужасно затекли.
— Я бы предложил тебе прогуляться, но погода не располагает. Потерпи, через пятьдесят миль будет город. Если тебе надо… остановиться раньше, то ищи заправку. Ну что, меняемся?
Элис с сомнением посмотрела на струи дождя, бьющие в стекло.
— Мы промокнем до нитки.
— Ну переползай так. Я снизу, ты сверху, идет?
Элис привстала, упираясь головой в потолок, и неловко полезла на водительское сиденье, Даг — ей навстречу. Ровно посередине он застрял, чертыхнулся, нечаянно толкнул Элис — и она оказалась сидящей у него на коленях. Даг хмыкнул.
— А ты увесистая девица. С виду и не подумаешь.
— Просто я не ожидала… отпусти сейчас же!
— Да я и не держу, это тут ручка…
— Надо было просто выйти и обойти машину! Подумаешь, дождь…
— Ай! Ты куда уперлась?! Моя мама все еще мечтает о внуках!
Она вспыхнула, забарахталась на коленях у Дага, и тут он вдруг обхватил ее обеими руками и прижал к себе. Девушка замерла.
Тепло его тела, немыслимая близость завораживали. Элис чувствовала, как в животе становится горячо, как наливаются жаром руки, как пылают ее щеки. Если бы в машине было достаточно места, она бы могла освободиться, но места не было, и потому они так и сидели — в странной, удивительно интимной, хотя и неловкой позе. Потом губы Дага Брауни коснулись ее волос над ухом, и он тихо пробормотал:
