— Через пару минут ты будешь почетной гостьей на борту «Сфинкса». Надеюсь, ты улыбнешься членам моего экипажа.
— Я тебе не верю, — настаивала Сиенна, хотя ее ладони вспотели от волнения. — «Сфинкс» — самая большая яхта в округе, и ее владелец — канадский миллионер по фамилии О'Рурк. Я знаю это потому, что сегодня днем говорила с одним из членов его экипажа.
Гаретт рассмеялся, заставив Сиенну почувствовать себя полной идиоткой.
— Много ли европейцев могут отличить американский акцент от канадского?
Если у Сиенны и были сомнения, то все они рассеялись, как только красавец «Сфинкс» пришвартовался рядом с ними у пирса.
— Понимаешь, я покинул Манхэттен тайно. Мне нужно было уехать оттуда. Я заплатил наличными, чтобы никто, за исключением тебя, Молли, Кейна, пары бизнесменов и тех, кто проверял мой паспорт на границе, не знал, где я нахожусь.
— Ты занимался чем-то нелегальным в Америке?
— Вовсе нет, с чего ты взяла!
— Аморальным?
— Тоже нет, хотя я начинаю думать, что мои дела вряд ли подчиняются законам высокой морали.
Сиенна, с любопытством разглядывавшая его, никак не могла представить себе, чем таким мог заниматься Гаретт. Он смотрел куда-то за горизонт, не обращая никакого внимания на свою великолепную яхту. Сиенна же упивалась красотой «Сфинкса». Стоило ей только взойти на борт, как к ней тут же стали относиться как к дорогой вазе старинного китайского фарфора.
После пыльной виллы Альдо яхта казалась дворцом. Да один только навес над палубой для загорания был размером с кухню Сиенны, а по палубе сновало столько матросов, что у девушки мельтешило в глазах. Стоя рядом с Гареттом у перил и глядя на лазурные волны, Сиенна чувствовала себя настоящей принцессой. А Гаретт был ее принцем.
— Надеюсь, ты достаточно проголодалась Сиенна?
— О, но я неподобающе одета. Я ведь пришла с работы.
— Как и я.
Сиенна сжимала в руке бокал шампанского, которым угостил ее Гаретт, и не знала, что ответить ему. Он купил ей целый гардероб новых нарядов, но с утра она оделась в будничные вещи, чтобы ехать на рынок.
— О боже, твое предложение так неожиданно. Я бы надела что-нибудь более подходящее для такого случая.
— Ты отлично выглядишь.
— Правда?
— Синьора ди Империа, окажите мне честь отобедать со мной сегодня вечером. Форма одежды любая. — Гаретт протянул ей руку, приглашая.
Сиенна закусила губу, но все же вложила руку в его ладонь. Мужчина проводил свою спутницу в столовую и помог сесть за стол.
Волнение не испортило ее впечатлений от вкуснейшего лобстера, а шампанское смыло горький привкус стыда за неправильные выводы, высказанные ею ранее.
— Прости, что сомневалась в тебе, Гаретт, — извинилась девушка после обеда, когда ее спутник повел ее осматривать свою красавицу-яхту.
— Не переживай, — пожал плечами Гаретт и сменил тему: — Дела на «Энтротерре» идут на лад, мне остается только проследить, чтобы все шло по плану. Мне нравится работать на свежем воздухе, а не быть запертым где-нибудь на яхте.
Мужчина улыбнулся и распахнул перед Сиенной дверь своего рабочего кабинета.
— Кажется, тебе не хочется возвращаться к прежней жизни и оставлять свой летний проект, — отметила Сиенна.
— Но работы в нем осталось для меня не так много, правда? Ты же отказалась от нашего первоначального договора, — его глаза загорелись лукавым блеском.
— Значит, ты правда не собираешься требовать, чтобы я выполнила обещание, данное сначала?
Гаретт вздохнул.
— Нет никакого удовольствия в занятии любовью с тем, кто этого не хочет.
— Должна признаться, я очень нервничала тогда. — Девушка взволнованно посмотрела на Гаретта. — Видишь ли, это совершенно на меня не похоже. Обычно я так не поступаю…
Гаретт удивленно вскинул брови. Как можно нервничать перед наивысшим удовольствием в жизни? И ведь Гаретт не ставил ей никаких ультиматумов. И тем более не ждал, что такая застенчивая девушка согласится. Но почему то, что Гаретт считал райским наслаждением и чего с таким нетерпением ждал, вселяло в Сиенну страх? Невозможно представить, чтобы женщина силой заставляла себя вкусить блаженство от ночи страсти. Что такого пережила эта девушка, что теперь боится предаться удовольствию?
— Это твой выбор. Но ты многого лишаешь себя, Сиенна, — Гаретт наградил девушку многообещающей улыбкой.
Но ее было не так-то легко уговорить.
— Нет. Секс — это просто бесполезное занятие.
— Не со мной.
Сиенна взглянула на Гаретта, и он узнал боль воспоминаний в ее глазах. То же самое мужчина видел каждый день, когда смотрел на себя в зеркало.
— Я обещаю тебе, что в моих объятиях ты познаешь наслаждение, Сиенна.
— Почему я должна тебе верить? В прошлом секс не принес мне ничего хорошего. Так что как-нибудь обойдусь без него.
— Боже, откуда у тебя такие мысли? — Гаретт хотел бы говорить отстраненно, как и Сиенна, но он был слишком зол на мужчину, который так испортил ее жизнь.
— Секс только злит мужчин.
— Нет, Сиенна. — Он заглянул в глубины ее глаз.
— Да. Секс провоцирует злость. Альдо умер от злости.
— Твой муж умер потому, что злился на тебя?
Сиенна кивнула.
— Я не успела вовремя распутать телефонный провод после разговора, а ведь мне тогда пришлось делать два дела одновременно. Как всегда. А муж выяснил, что я звонила в магазин шерсти и кружев. Альдо ненавидел, что я тку и пряду, когда должна заниматься домом. Я разозлила его, и он умер от перенапряжения. Так сказал врач.
— Врач? — уточнил Гаретт. — Или Имельда?
В его голове начала складываться картина. И не очень счастливая.
— Имельда. В свидетельстве о смерти стоит причина «приступ», но Имельда говорила, что доктора дураки, которые просто щадят мои чувства.
— И… ты считаешь, что убила мужа?
Сиенна кивнула.
— Хотя иногда… мне кажется, что доктора все-таки… больше правы, чем… Имельда. — С каждым словом Сиенна поглядывала на Гаретта из-под полуопущенных ресниц, как будто просила разрешения продолжать.
— Ах, вот оно что. Почему ты не сказала мне об этом раньше, Сиенна? Поэтому ты спутываешь все телефонные провода на вилле?
Девушка подняла голову. Потом заговорила медленно и уверенно:
— Да. Я каждый день делаю еще один узелок после каждого разговора.
Выдержав ее взгляд, Гаретт улыбнулся:
— Хорошо. Тогда у тебя еще есть надежда.
— В каком смысле?
