Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Не рассказывать же ему про тех гусар? Я ответил что-то вроде: никто у нас не мог изводить привидения специально, поскольку мы в них не верим. А как можно изводить то, во что не веришь, чего не бывает? Нет их у нас, и все тут…
Он словно бы посерьезнел и говорит: понимаете ли, капитан, привидений я и сам не видел никогда в жизни. Отчего-то так, к сожалению, сложилось, что наше семейство, в отличие от других, оказалось обделено фамильными призраками. Вот у других…
И, загибая пальцы, рассказал, как обстоит у некоторых других – у кого-то прадедушка регулярно разгуливает по дому, у кого-то беду или смерть члена семьи всегда предвещает неведомо откуда взявшаяся на воротах белая сова… Довольно интересно было слушать. Потом он посерьезнел еще больше и говорит: сам я никогда не видел привидений, хотя в их существование верю ввиду многочисленных свидетельств достойных доверия людей. Но вот однажды был случай…
И рассказал. Передаю, как помню.
Он до конца войны был летчиком-истребителем. И в сорок втором году их часть перебросили прикрывать с воздуха атлантические конвои. Разместили где-то на самом севере Шотландии, совсем недалеко от моря. Он даже названия приводил, но они тогда же начисто выветрились у меня из головы: в английском я не силен до сих пор, в географии британской тоже, тем более названия шотландские, замысловатые, относятся к какому-то захолустью… Ни одного не помню.
Аэродром там построили еще до войны, добротно – с бетонированными дорожками, ангарами, уютными домами для личного состава. Но вот места были, судя по его описанию, глушь не только по английским меркам, но, пожалуй что, и по нашим. Ближайшая деревенька с убогой пивной – километрах в пятидесяти. Ближайший город – и вовсе за тридевять земель. Ни ресторанов, ни кинотеатров, не говоря уж о театрах, ни девушек. Развлечений – никаких. Они иногда компаниями ездили в эту убогую пивную исключительно для того, чтобы оказаться среди людей в штатском, вне аэродромной казенщины. Хоть какое-то напоминание о том, что за пределами аэродрома существует большой мир.
В окрестностях было разбросано с дюжину ферм, живших в основном за счет овцеводства – земля там каменистая, совершенно не подходящая для посадки чего бы то ни было, разве что ячмень сеяли кое-где, на клочках, исключительно для пива. Никаких таких дружеских связей с обитателями ферм люди с аэродрома не поддерживали. Это не Советский Союз – наши ребятки давно бы установили связь с хуторянами, меняли бы на самогоночку то и это, выпивали бы вместе, и все такое прочее. А может, и нет. Будь дело где-нибудь в Прибалтике. Рассказывали мне кое-что переведенные оттуда ребята: хуторяне сами по себе, наши сами по себе, какие тут дружеские связи…
Вот и они по своему положению чем-то напоминали наших в Прибалтике. Они там все поголовно были англичане, а местные не просто шотландцы – шотландцы из глухомани. Та еще публика, морщился майор. Говоря по-нашему, бирюки бирюками, идут, как мимо пустого места, разве что чуть кивнут и буркнут что-то. По-английски если и разговаривает один из дюжины, то понять его едва удается. На всю округу – одна-единственная красивая девушка, но по-английски не говорит вообще, надменная, как сто чертей. Да и друг с другом эти бирюки держались точно так же отчужденно. Ничего похожего на Англию или хотя бы на равнинную Шотландию, говорил майор. Тяжелый народец…
И был у него бортмеханик… нет, бортмеханики на больших самолетах, на бомберах, а этот служил в наземном составе, был закреплен за истребителем майора… тогда еще лейтенанта. Я до сих пор плохо разбираюсь в авиации, кажется, у нас это называлось «авиатехник»… ну, не важно. Техник, в отличие от майора, из самого что ни на есть простонародья, с какой-то короткой простой фамилией – то ли Смит, то ли Джонс, то ли Браун. Пусть будет Смит, для простоты и легкости изложения. Однако горожанин, и не просто горожанин, а лондонец. Читали про «кокни»? Вот это он и был, натуральнейший кокни. Разбитной малый, по описанию майора, балагур, шустрила, не прочь хлебнуть спиртного подальше от начальства, но никогда на нарушениях не попадается – одним словом, очень он напоминал иных наших расторопных и оборотистых солдатиков, вылитый Паша Панкстьянов, только английский…
Немаловажное уточнение, приведенное майором. Этот Смит до войны работал где-то на ипподроме конюхом и лошадей любил страстно. У майора осталось впечатление, что Смит даже больше тосковал из-за отсутствия лошадей, чем девушек, – хотя и насчет девушек был не промах.
И вот этот разбитной Смит, единственный из аэродромной обслуги, не говоря уж об офицерах, начал форменным образом болтаться по округе – со скуки. Законным образом отпрашивался, у англичан можно, там своя система, я не стал вникать.
И подробно пересказывал свои приключения майору – а тот слушал, опять-таки от скуки. Правда, особых приключений не случалось. Первым делом Смит попробовал познакомиться с той девчонкой – но она что-то непонятное сказала на местном наречии и прошла мимо, задрав носик, обдавая ледяным презрением. Пытался поболтать с фермерами – снова ничего не вышло. У них вечно неотложные дела, да и нормального английского они не понимают.
Совсем было собирался он забросить свои хождения – но однажды приходит сияющий как новенький гривенник или, учитывая место действия, шиллинг. Оказывается, километрах в десяти – то есть в милях – есть озерцо, небольшое, неглубокое, неподалеку ферма, и у озерца пасется конь. Вороной жеребец, красавец, уж Смит-то разбирается… Подойти к нему Смит не успел – уже падали сумерки, нужно было возвращаться к определенному часу.
И он себе вбил в голову, что, кровь из носу, непременно покатается на этом жеребце. Конь верховой, уж он-то разбирается, значит, у хозяина есть и седло. Нужно только его уломать…
В следующую увольнительную прихватил сигарет, шоколада, еще всякой всячины из своего пайка и отправился налаживать отношения с фермером. У них в войну тоже было голодновато, сидели на карточках (которые после войны отменили даже позже нас), а уж в глуши, гадать нечего, еще хуже. Так что Смит рассчитывал договориться, взять в аренду этого коня на пару часов, заседлать и покататься по окрестностям.
Вернулся не то чтобы злой, но чуточку озадаченный. Коня он на сей раз не видел, а хозяин, при виде сигарет чуточку подобревший, закурил и вспомнил английский, хоть и говорил скверно. И начал он, по словам механика, пороть сущую околесицу: мол, коня у него нет, а то, что Смит там видел, вовсе и не конь, а келпи, злой водяной дух, и держаться от него следует подальше, а то унесет. Никто не знает, куда келпи уносит людей, но никто из тех, кто сдуру рискнул на него сесть, не возвращался. Так что иди-ка ты подобру-поздорову, англичанин, пока не случилось ничего худого, а за сигарету спасибо, оставишь пачку – пивка налью…
Обмен этот Смит совершил, пиво выпил, попытался еще раз втолковать хозяину, что лошадей он знает с тех пор, как себя помнит, обращаться с ними умеет, за пару часов ни за что не испортит, поездит без всякого галопа. Хозяин ему снова про келпи и про то, что от озера, начиная с вечера, следует держаться подальше.
Так и не договорились. Смит сказал майору: по его глубокому убеждению, чертов старикашка попросту жмется. Потому и рассказывает сказочки. В призраков он, Смит, еще верит, его бабушка сама видела одного, а старушка врать не будет – но вот во всяких злых духов не верит совершенно. Кокни верит только в тот дух, что идет из откупоренной бутылки джина…
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
