— И?.. — На лице детектива выразилось нетерпение.
Джулия медлила, и Ван Роуз подвинулся к ней еще ближе.
— И я нажала кнопку.
Лейтенант откинулся назад. Ки подавил улыбку.
— Что ж, весьма разумно. Женщина пошла в гараж, чтобы проверить, заперта ли дверь. Она заперла ее. Такие большие шишки из отдела убийств могли бы и сами догадаться, вместо того чтобы расспрашивать миссис Фокс.
Шериф всей своей тушей повернулся в кресле. Пес с обожанием посмотрел на него.
— Миссис Фокс, двенадцатого ноября между семью и десятью утра сюда звонили три, четыре, а возможно, даже пять раз. И всегда отвечал автоответчик. Как вы это объясните?
Джулия смотрела на него, расширив глаза.
— Не знаю, — ответила она.
Последовало молчание. Ван Роуз снова изучал записи.
Маклин заговорил:
— Детка, если не возражаете, я хочу кое-что сказать. Похоже, этим ребятам ваши слова кажутся несколько странными. Вы сказали, что сидели дома, несколько часов подряд ждали мужа и его дочь, а они все не приезжали. Вы почти сошли с ума от беспокойства, а когда зазвонил телефон… то не взяли трубку! Я хоть и не из отдела убийств — умом, видно, не вышел, — но даже я вижу, что эти парни считают все это, как бы сказать… — шериф снова переместил в кресле свой вес и оглядел комнату; на лице было написано огромное удовлетворение, — ну, что ли… подозрительным.
— Ах!.. — беспомощно вздохнула Джулия.
Ломакс встал:
— Мне кажется, миссис Фокс нужен адвокат.
Ван Роуз тоже поднялся с места:
— В этом нет необходимости. Мы только хотели, чтобы миссис Фокс рассказала нам то, что помнит. Мы не можем опрашивать каждого свидетеля в присутствии адвоката.
— Присядьте-ка, Галилей, — успокаивающе добавил шериф.
— Но ведь вы считаете поведение миссис Фокс подозрительным.
Ван Роуз раздраженно поглядел на шерифа.
— Мы с миссис Роуз знаем друг друга сто лет! Мы старые друзья. Я просто намекнул ей, что, возможно, этих ребят не слишком удовлетворяют ее ответы! — Шериф развел руки в жесте оскорбленной невинности.
— Может быть, вам стоит оставить ваши комментарии при себе, шериф? — сказал лейтенант.
Толстяк не ответил, только, повернувшись к Джулии, еще раз развел руками.
— Пожалуй, скоро мы закончим.
Ван Роуз изучал свой блокнот. Ки лениво выбрался из кресла. Ломакс рассердился.
— Миссис Фокс хотела бы поскорее забыть о случившемся. Похоже, полиция не слишком помогает ей.
— Я понимаю, все это выглядит жестоко по отношению к миссис Фокс. Однако она более чем кто-либо другой заинтересована в нашем расследовании, — сказал Ван Роуз.
— Конечно. Только… — Джулия встала. — Я уже отвечала на все эти вопросы раньше.
Ки и Ван Роуз обменялись ничего не выражающими взглядами.
— Мы не стали беспокоить бы вас, мэм, не будь необходимости, — кротко добавил Ван Роуз.
Когда детективы ушли, Мерфи Маклин оказался рядом с Ломаксом. Ломакс хотел отступить на шаг, и тут шериф прошептал ему на ухо:
— Тебе повезло, ублюдок. В эти двери стучались многие, и в этой комнате бывали не худшие люди.
Ухмыляясь и подмигивая, шериф удалился. Ломакс ничего не ответил. Подходящий ответ, и не один, следующие двенадцать часов крутился у него в голове.
— Меня тошнит от этого парня, — сказал Ломакс Джулии, когда за окном послышался звук заводимого мотора.
— От какого?
— От толстяка, которого ты называешь Мерфом. Он пожирает тебя глазами. И этот Ки тоже.
Джулия нервно кружила по комнате, опрокидывая кресла и разбрасывая подушки, на которых сидели полицейские. Ломакс заметил, что Ки поставил фотографию не на ту полку, и по-хозяйски определил ее на место.
— Непохоже, чтобы этих ребят обучали быть наблюдательными.
Джулия продолжала кружить по комнате. Ломакс почувствовал, что гнев его возрастает.
— Ублюдки! — прорычал Ломакс, когда полицейские машины отъехали от дома.
— Ломакс, они обычные полицейские. Не особенно умные, а когда не на службе, то так же, как и все, напиваются или играют в гольф. Они ничем не отличаются от прочих.
— Откуда ты так много знаешь о полицейских?
— С ноября я их тут столько перевидала, — ответила Джулия.
В ее голосе прозвучала усталость. Ломакс постарался поймать ее взгляд, когда Джулия выходила из комнаты, но та не подняла глаз.
Он вздохнул и повалился в кресло, где ранее сидел Мерфи Маклин. Джулия на кухне готовила еду. Она включила телевизор, и Ломакс почувствовал себя никому не нужным.
— Джулия, ради всего святого, почему бы тебе не рассказать мне об этом? — спросил он, вламываясь в кухню, и увидел, что она молча плачет.
За ее спиной шумела аудитория телешоу, а у ног Джулии яростно уплетал еду пес.
Ломакс выключил телевизор и обнял Джулию, она продолжала беззвучно рыдать.
— Расскажи! Ради Бога, расскажи мне, — попросил Ломакс, когда рыдания стихли и Джулия промокнула глаза салфеткой.
— Я выгляжу ужасно?
— Нет.
— Я знаю, что ужасно.
— Нет, не ужасно. — И это было правдой, несмотря на то что волосы Джулии прилипли к мокрым щекам, а глаза покраснели. — Я хочу помочь, — сказал Ломакс и поцеловал ее.
— Ты ничем не поможешь.
— Тебе нужна помощь. Если эти смерти… если это не было несчастным случаем и спустя столько месяцев в доме полно полицейских, которые подозревают тебя…
— Считаешь, они подозревают меня?
— Ну да.
— Но Ван Роуз мне понравился.
— И мне. Только это ничего не меняет.
Джулия свернулась у него на коленях. Это было приятно. Она доверяла Ломаксу — он удержит ее и не позволит упасть.
— Их действительно убили? — очень осторожно спросил Ломакс.
Джулия кивнула.
— Как?
— Застрелили.
— Обоих?
Она снова кивнула.
— Где?
Она ответила еле слышно:
— В квартире.
— Они были в квартире?
Джулия всхлипнула в ответ.
— Чьей?
— Гейл.
— Они были в квартире Гейл, и там их убили?
— Да.
Ломакс подумал об аристократичных чертах Льюиса и о его невзрачной дочери, чье лицо он уже не мог вспомнить. Трудно было представить себе, что эту улыбающуюся семью убили.
