– Нет, – сказал Ноан. – За первый раз.
Местные ребята сделали по глотку и поставили кружки на стол. Гость сразу не распробовал, но ведь любая жидкость – это очень вкусно и полезно, и он осушил ёмкость до дна.
– Ни фига себе, – произнёс Лёха.
– Так в первый раз, понимаешь! – в каком-то радостном возбуждении заметил Сашка. – Ему ведь всё интересно! Дань, а может, водочки?
– Водочка? Водка? Национальный русско-польский напиток?
– Причем тут поляки? – удивился Кузнецов.
– У них водка тоже считается национальным напитком, – назидательно пояснил Королёв.
Странно, что сами земляне так мало знают о себе же. В голове замелькали огни, полетели в разные стороны искорки. Поочередно стали зажигаться тонкие фиолетовые и розовые лучи света.
«А ведь я хмелею», – подумал он.
– Вы нам водочки ещё принесите, – сказал Аверин официантке.
– Какой?
– Любой с Самокатной, дом четыре.
– Простите, я не поняла?
– «Кристалловской». Грамм… пятьсот!
Она кивнула и ушла.
– Лёха в Москве, – объяснил Кузнецов, – три года играл, в премьер-лиге. Там к той водке и пристрастился. Местную совсем терпеть не может. Потом сломался, год лечился, сдали в Белгород в аренду.
– А сам я из Кишинёва, – добавил Аверин.
– Ага, молдаванин, – издал смешок Сашка.
– Иди ты! Русский!
– А я из Ростова, – продолжил Кузнецов. – Данька, ты в курсе, что ты гений?
– Что гений – нет, – с наслаждением жуя лососину, ответил Королёв, – но что в футбол играю лучше многих – да.
– Вот-вот. Недолго тебе в «Салюте» сверкать осталось. Ещё один матч – и в премьер-лигу точно заберут.
– А зачем ещё один матч? – спросил Лёха. – Сегодняшнего вполне достаточно. Жди, Данька, гонцов уже в понедельник-вторник. Ты, говорят, договор только на одну игру подписал?
– Да.
– Голова! И как провёл нашего главного тренера? Как тебе он, кстати?
– Да не знаю… Как говорил про подобных людей великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский, «в жизнь мою я не видал в лице человека такой мрачности, нахмуренности и пасмурности. Он смотрел так, как будто ждал разрушения мира, и не то чтобы когда-нибудь, по пророчествам, которые могли и не состояться, а совершенно определённо, так-этак послезавтра утром, ровно в двадцать пять минут одиннадцатого».
– Ладно, не гони. Видали мы тренеров и похуже. Он просто нервничает, что сезон вкривь-вкось начали. Ничего, теперь отойдёт.
Рядом с бильярдными столами появился парень в испачканном мелом жилете.
Кузнецов подозвал его и спросил:
– Слышь, когда какой-нибудь стол освободится? Мы поиграть хотим.
Маркер посмотрел на наручные часы.
– Через двадцать минут – для пула, через тридцать – для русского.
– Нормально. Забей для нас русский.
– Предоплата нужна. Триста рублей.
– Да пожалуйста, – Сашка отдал предусмотрительному юноше деньги, и тот ушел.
Официантка принесла графин с водкой и рюмки.
Аверин разлил, поднял свою ёмкость вверх:
– За победу!
– Да что ты заладил! – скривился Кузнецов. – Я весь вечер буду пить за Даньку. Дань, когда в сборную возьмут, ты нам хотя бы билеты на немцев организуешь?
– Почему именно на немцев?
– Выпьем, – скомандовал Сашка.
Все опрокинули по рюмке. Ноан по примеру товарищей понюхал кусочек хлеба и зажевал рыбкой. Водка оказалась горькой-прегорькой, но почему-то такой вкусной…
– На немцев, человек с амнезией – нет, я просто поражаюсь, таких вещей не знать! – потому, что мы на чемпионат мира, как хозяева, попали без отбора.
– Это я помню.
– Ага. А ведь тренерскому штабу необходимо к лету сочетания наиграть! Через основу уже пятьдесят человек за год прогнали! Но, видимо, кто-то сверху сказал: «всё, хватит!» Чемпионат домашний, надо кровь из носу в полуфинал попадать – такая, слышал, задача поставлена. Все прежние вернулись, и сразу результат пошёл. Но товарищеские игры с греками и армянами – согласись, не показатель. А вот в октябре встречаемся с Германией. Матч с действующими чемпионами Европы – сам понимаешь, ещё та проверочка. Так вот, на немцев, думаю, ажиотаж будет бешеный. А кто живьем не захочет посмотреть? Но что мы им не продуем – не уверен.
– Если Данилу возьмут, то я уверен, – серьёзно произнёс Лёха. – Жди, Данька, недельки через три звонка от Слуцкого. За это и вмажем.
– Вмажем! – согласился Кузнец и толкнул локтем Королёва – не тушуйся, мол.
Выпили. В голове у гостя зашумело, и цвета побежали калейдоскопом. Пронеслись обрывки цитат всех прочитанных за последнюю неделю земных авторов, целиком – китайские трактаты, японские стихи…
Мимо проходила с разрывающими на лоскуты тесную майку грудями длинноволосая девушка. Ловко вильнув бедрами, задела стол. Звякнули приборы.
– Ой, извините, мальчики, – сладко пропела она и, стрельнув глазами в сторону Ноана, ушла.
– Сигнал подан, – произнёс Аверин. – Нападайте, защита будет слабой. Дань, как тебе баба, пойдёт?
– В каком смысле – «пойдёт»?
– Ну, если нравится, сейчас мы с Сашкой с ней договоримся, да и подгоним тебе.
Королёв чуть не подавился салатом.
– А что – это так просто?
– А зачем выдумывать сложности там, где их нет?
– На мой взгляд, – попытался оттянуть страшный момент возможного контакта с противоположным полом пришелец, – несколько крупновата. У неё такая задница, что, как писано у Джона Ирвинга, «на её попе сверху, как на кресле, вполне мог сидеть ребёнок».
– А по мне – нормально, – не согласился Лёха. – Есть, за что ухватиться.
– Ну да, – опять возразил гость, – как писал Александр Грин, «они обожали плотных, тяжёлых женщин с масляной кожей толстых икр и могучих рук, здесь ухаживали, ляпая по спине ладонью и толкаясь».
– У вас в Вейделевке большая библиотека, – попытался пошутить Аверин.
– А точно «Джон» Ирвинг? – заинтересовался Сашка. – По-моему, его как-то по-другому зовут.
– Есть Джон Ирвинг, – ответил Королёв. – Есть Вашингтон Ирвинг. Есть Дэвид Ирвинг. Есть Генри Ирвинг. Есть Ирвинг Стоун, Ирвинг Уолесс и Ирвин Шоу. Писатели Роберт Ирвин и Ян Ирвин.
– Хватит! – перебил его Лёха. – Не обижайся, но, по-моему, ты на дурке не только из-за амнезии лежал.
– Вы пьяны, Алексей, – с улыбкой ответил Данила. – Ещё одно такое оскорбление – и я вызову вас на дуэль.
