Белый Нетопырь все молчал. Ни разу он не перебил королеву и не сделал этого сейчас.
— И боги отобрали маску. Несмотря на то, что ее унаследовал Ке. — Королева опередила молодого шамана, уже готового задать вопрос. — Зная человечество, я предполагаю, что без помощи маски оно погибло бы от рук каких-нибудь еще более амбициозных существ. Белый Нетопырь, — тон королевы стал более серьезным, в то время как глаза ее неотрывно смотрели на него, — длинный счет[12]времени говорит нам, что прошло уже более девяти бак'тун с момента создания нашего мира, а ты должен помнить, что миновало всего два, прежде чем небо начало вращаться. Поскольку боги точно определили срок, через который маска будет снова возложена к древу создания, расчет прост: семь бак'тун, указанных Ицамной, должны вот-вот завершиться
Белый Нетопырь лишь утвердительно кивнул. Он уже это подсчитал.
— А летучая мышь обычно представляет Каб К'у, бога Земли, на которой мы живем. Это ленивое животное, как и он. Оно живет на земле, но, как и этот бог, может приближаться к небу, когда летает, или опускаться в преисподнюю, когда прячется в гротах и пещерах. Я твердо верю, что Каб К'у избрал тебя для этого состязания, которое приближается и во время которого маска появится снова.
Королева произнесла эти последние слова тем же тоном, что и предыдущие, и, возможно, поэтому Белый Нетопырь не сразу понял их значение.
— Как?! — Шаман заговорил впервые за долгое время. — Но почему им буду я? И что тебя заставляет так думать?…
— Твое приключение прошлой ночью было неслучайным. — Нефритовые Глаза посмотрела на молодого человека с любовью. — А большая летучая мышь, защитившая тебя, — это, без сомнения, сам Каб К'у, принявший облик животного… И кровь, попавшая в твою рану, была его кровью, поскольку бог предвидел, что так произойдет. Теперь ты находишься под его защитой, — тихо сказала она в заключение.
Белый Нетопырь смотрел на королеву с приоткрытым ртом, не зная, что сказать.
— Не сомневайся в этом, друг мой. Твое ночное путешествие в облике летучей мыши подтверждает мои слова. Только избранным богами предоставляется такая возможность.
Шаман с трудом встал и, подойдя к огню, разогревавшему камни, вылил на него воду, чтобы погасить его.
Вновь вытирая свое вспотевшее тело, он думал о молодом Баламе. И о том возбуждении, которое наверняка царило в его душе после откровений, полученных этой ночью. Ему достаточно было вспомнить, как себя чувствовал он. Белый Нетопырь поведал своему приемному сыну историю нефритовой маски, повторяя почти дословно то, что королева рассказала ему много лет назад.
— А если бог Земли избрал меня, то, без сомнения, ты будешь представлять Чан К'у. Ягуар является зверем, обычно воплощающим бога Неба, и тот, вселившись в его тело, может управлять также и потусторонним миром. Балам, в тебе есть те доброта и настойчивость, за которые ему и поклоняются.
— Но в истории говорится о битве за обладание маской, — возразил Балам, — а я никогда не пошел бы против тебя.
— Битва не подразумевает борьбу или даже столкновение. Человек постоянно соревнуется со своим окружением, чтобы добиться того, что он считает лучшим для себя, при этом не всегда нападая на то, что его окружает. — Белый Нетопырь посмотрел на своего ученика с уважением. — Боги мудры, сын мой, хотя иногда их поведение приводит нас в замешательство. Каб К'у и Чан К'у знают, что мы никогда не причиним друг другу зла.
Белый Нетопырь не сказал ни слова, хотя интуитивно чувствовал, что юноша тоже беспокоится о том, кого изберет Ун Симиль, поскольку бог Преисподней ни в чем не походил на двух своих товарищей.
11
Храм майя в Петене (север Гватемалы), 2001 год
Николь оставалась спокойной. Она пристально смотрела на небольшое сооружение, практически неразличимое на фоне джунглей, которые, казалось, полностью завладели им. Хотя прогалина, на которой они находились, была вычищена человеческой рукой, сельва словно хотела сказать, что все это давно уже принадлежит ей и что вновь прибывшие — здесь только посетители, принятые, но не желанные.
Сооружение было построено из известняка, и его внешняя сторона была сильно повреждена. Входная дверь походила на черную тень, а крышу покрывали ветки и листья деревьев, растущих рядом со стенами. Но даже в таком состоянии это строение так зачаровывало девушку, что горло ее сжималось, а в голове мелькали картины прошлого. Каждый раз, когда Николь сталкивалась с каким-нибудь следом давних цивилизаций, с ней происходило то же самое. Даже почти не ставя перед собой такой цели, она была способна представить тех, кто много веков назад возводил то, чем она восхищалась, и она почти ощущала их присутствие, как будто кто-то из них остался тут, не поддаваясь воздействию времени.
Ее взгляд искал взгляд Жана, и она увидела, что молодой архитектор, как и она, отрешенно созерцает то, что в любом другом месте выглядело бы как полуразрушенная хижина. Затем жених взглянул на нее, как если бы она окликнула его по имени. То было словно шестое чувство, проснувшееся в них и подарившее им такое общение, при котором в словах не было необходимости. Оно обнаружилось немногим более года назад, ночью, когда они ехали в автомобиле в Париж, точно не зная, где именно находятся. Это случилось в начале лета. Они мчались по ночному шоссе, и у обоих внезапно появилось чувство, что какое-то время они «слушали» мысли друг друга, даже не двигая при этом губами. Конечно, было поздно, они устали, в головах у них все перепуталось, но когда они позже обсудили это, оказалось, что у обоих возникло одно и то же ощущение.
С тех пор было много случаев, когда проявлялась эта связь: телефон звонил тогда, когда кто-либо из них думал, что другой вот-вот позвонит; чувство внезапного дискомфорта, которое, как потом выяснялось, совпадало во времени с трудными моментами, пережитыми Николь или Жаном… Иногда один из них угадывал мысли другого, и тогда они, довольные, смотрели друг на друга, точно зная о случившемся, и в конце концов начинали смеяться от счастья.
В ответ Жан подмигнул Николь, и затем она стала искать глазами лица остальных членов экспедиции. Казалось, ни на кого больше храм майя не произвел такого впечатления. Хулио Ривера раздавал указания носильщикам по поводу того, как следует располагать лагерь, гватемалец Фабрисио сидел возле дерева и был очень увлечен тем, что набивал себе трубку, а работники телевидения осматривались по сторонам, выбирая место для установки своих аппаратов. Казалось, один лишь Ги Лаланд заинтересовался этим маленьким строением: сидя на корточках у входа, он проводил рукой по одной из боковых стенок.
— Кто-то здесь был. — Его голос прозвучал раздраженно, когда он повернулся, обращаясь к мексиканскому археологу. — Я оставил здесь несколько ниток, завязанных крест-накрест на двери, и они порваны.
