причинять тебе вреда, — Макс проводит рукой по тёмным волосам, затем качает головой, словно не веря своим словам. Он выглядит таким потерянным, что я забываю о своём беспокойстве и спрашиваю:
— Ты в порядке?
Его взгляд становится острее. — Как я могу быть в порядке? — он делает ещё один шаг вперёд, почти прижимая меня к стене. Меня обдаёт жаркий, неприятный запах его крови. Его сердцебиение стучит у меня в ушах, громкое и невероятно быстрое. — Как я могу быть в порядке, когда ты здесь, в доме моего Альфы, после того, как твои сородичи охотились на мою семью и развесили их бальзамированные головы по стенам.
Во мне взыграла та часть, которой когда-то было четырнадцать лет, и которую чуть не заколол борец с вампирами, притворявшийся инспектором газовой службы. — Тогда, возможно, мы квиты, раз уж твои сородичи делали вино из крови моих, а потом смешивали его с кормом для скота, — я сую руку в карман джинсов, надеясь найти какое-нибудь оружие. Ключ, зубочистку, даже клок ворса — ничего.
Блин.
— Скажи мне, — он подходит ближе. Я заставляю себя не отступать. — Твой отец жив?
— Насколько я знаю.
— А мой нет. И моя старшая сестра тоже, — его зелёные глаза блестят и кажутся влажными. — Её убили, когда мне было девять, во время патрулирования границы на Северо-Востоке, которую вампиры иногда пересекают просто ради развлечения. Она умерла, защищая меня и других детей-оборотней, и… — слова застревают у него в горле. Я чувствую прилив сострадания. Сердце упало, отягощённое уверенностью, что он сейчас расплачется.
Но я жестоко ошибаюсь, и понимаю это слишком поздно.
Он бросается ко мне во внезапном взрыве яростной энергии. От его удара у меня на мгновение вышибло дух, но я быстро оправилась. Он оборотень мужского пола, намного сильнее, но я привыкла к тому, что меня хотят убить, и когда его рука хватает меня за запястье, часы тренировок всплывают в моей мышечной памяти. Моё колено бьёт его в пах, и он воет. Я использую этот момент, чтобы оттолкнуть его, это нелегко, это больно, но к тому времени, как я снова могу дышать, моё предплечье прижимает его горло к стене, и наши лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга.
Я не хочу причинять ему боль. Я не собираюсь его трогать, даже если он осыпает меня оскорблениями: «Я тебя уничтожу», «Убийца» и «Кровопийца».
Поэтому я обнажаю клыки, показывая ему их.
Рёв в его горле мгновенно стихает до скулежа. Его взгляд опускается к полу, напряжение в мышцах ослабевает. Я делаю глубокий вдох, убеждаясь, что он не притворяется, что он действительно успокоился и не набросится на меня, как только я отступлю, и…
Пара рук, в миллион раз более сильных, чем у Макса, оттаскивают меня прочь. Дальше всё происходит слишком быстро, чтобы разобрать, но через мгновение я уже сама прижата к противоположной стене. Спиной чувствую раму картины с жирафом, а грудью — что-то столь же твёрдое, но тёплое.
«Какого чёрта?» — думаю я, а может, и говорю вслух.
Не уверена. Потому что открыв глаза, всё, на чем могу сосредоточиться — это пристальный взгляд Лоу Морленда устремлённый на меня.
Глава 5
Она стойкая. Он пытается представить, каково бы ему было на её месте — одинокому, отвергнутому, использованному и брошенному. Он испытывает к ней невольное уважение, и это его злит.
В отличие от хватки Макса, хватка Лоу не причиняет боли.
Впрочем, она крепкая. И то, как он прижимает меня к стене, словно пытается своим большим телом отгородить меня от всего мира, затрудняет вдох без того, чтобы не прижаться к нему всем телом.
— Мисс Ларк, — произносит он хриплым голосом, почти рыча.
Я сглатываю внезапную сухость в горле, благодаря которой понимаю, где находится его рука: она почти полностью обхватывает мою шею. Его пальцы такие длинные, что касаются ложбинок за моими ушами.
— Что, по-твоему, ты делаешь? — спрашивает он низким, глубоким голосом. Его необычные глаза впиваются в мои. Моё сердцебиение, которое чудом оставалось ровным во время моей стычки с Максом, внезапно учащается, а затем переходит в медленное трепетание, когда Лоу опускает голову, чтобы прошептать мне в висок: — Мы женаты меньше суток. У богомолов медовый месяц длится дольше.
Макса я бы одолела, довольно легко. Лоу — ни за что. Это как разница между щенком и ужасным волком.
— Просто, ну, понимаешь… — мой голос звучит неуверенно, чем я совсем не горжусь. — Пытаюсь избежать быть убитой.
Лоу на мгновение напрягается, затем отстраняется. Но держится рядом, ладони прижаты к стене по обе стороны моей головы — одна из них всё ещё забинтована после вчерашней раны. Это похоже на клетку. Сделанная наспех тюрьма, которую он строит из своего тела и пристального взгляда, чтобы держать меня на месте, когда он поворачивается, чтобы спросить Макса:
— Ты в порядке?
Макс поднимает глаза и кивает, губы дрожат. К настоящему времени вокруг него собралось несколько оборотней. Алекс, который смотрит то на Лоу, то на меня с таким виноватым выражением, что, вероятно, признался бы в махинациях с ипотекой, если бы его слегка подтолкнуть. Но также и Джуно, тщательно осматривающая Макса на предмет смертельных ран, которые я могла бы ему нанести, и пожилой мужчина с рыжим парнем с церемонии, которые смотрят на меня так, будто я только что сказала детям из приюта, что Санты не существует.
Все в этом коридоре выглядят так, будто готовы раздробить мне коленные чашечки, а может, и съесть костный мозг позже. Что ж, нет уж.
— Разреши мне выйти, — я пытаюсь выбраться из клетки Лоу, чтобы уйти. Он опускает одну руку, запирая меня ещё крепче.
— Что случилось? — спрашивает он меня.
Джуно опережает меня с ответом. — Она собиралась высосать его досуха. Мы все это видели, — она проводит рукой по сырому лбу Макса. Он выглядит немного растерянным, а затем заикаясь произносит:
— О-она напала на меня. Прежде чем я смог что-либо предпринять. И… — он склоняет голову, словно не решаясь продолжить.
