порядочное количество, обнаружилось два красноармейца из взвода, посланного для оборудования нашего КП».
Из рассказа выяснилось, что взвод, следуя к указанному месту, наскочил на группу немецких танков, мотоциклистов и пехоты на машинах, был внезапно атакован и окружен. «Нескольким бойцам удалось бежать, а остальные якобы погибли. Другие опрошенные пытались всячески доказать, что их части разбиты и погибли, а они чудом спаслись и, предполагая, что оказались в глубоком тылу врага, решили, боясь плена, переодеться и пытаться прорваться к своим войскам».
Рокоссовский отмечал, что нанесённый врагом неожиданный удар огромными силами и его стремительное продвижение в глубь территории на некоторое время ошеломили наши неподготовленные к этому войска. Чтобы вывести их из этого состояния, потребовалось длительное время.
«Наблюдались случаи, когда даже целые части, попавшие под внезапный фланговый удар небольшой группы вражеских танков и авиации, подвергались панике… Боязнь окружения и страх перед воображаемыми парашютными десантами противника в течение длительного времени были настоящим бичом. И только там, где были крепкие кадры командного и политического состава, люди в любой обстановке дрались уверенно, оказывая врагу организованный отпор».
26 июня по приказу командарма Потапова корпус нанес контрудар в направлении Дубно. «В этом же направлении начали наступать левее нас 19, а правее 22 механизированные корпуса. Никому не было поручено объединить действия трех корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу, без учёта состояния войск, уже двое суток дравшихся с сильным врагом, без учёта их удаленности от района вероятной встречи с противником».
Комкорпуса Рокоссовский приводит директиву фронта о нанесении контрудара. Это указание не согласовывалось с реальным положением дел. Оно просто повторяло директиву Генштаба, который конкретной обстановки мог и не знать. В такой обстановке правильнее было бы взять на себя ответственность и ставить войскам задачу, исходя из реальности.
«…Корпуса продолжали тяжёлые бои с противником, который всё усиливал нажим…
Был опять получен приказ о контрударе. Однако противник настолько превосходил нас, что я взял на себя ответственность не наносить контрудар, а встретить врага в обороне. В тех лесистых, болотистых местах немцы продвигались только по большим дорогам. Прикрыв дивизией Новикова избранный нами рубеж на шоссе Луцк – Ровно, мы перебросили сюда с левого фланга 20 танковую с её артполком, вооруженным новыми 85-мм орудиями».
Орудия разместили в кюветах и прямо на дороге.
«Мы видели с НП, как шли на 20 танковую внушительные силы врага. И увидели, что с ними стало. Артиллеристы подпустили фашистов поближе и открыли огонь. На шоссе образовалась чудовищная пробка из обломков мотоциклов и бронемашин, трупов гитлеровцев. Но наступавшие вражеские войска продолжали по инерции двигаться вперед, и наши орудия получали всё новые цели.
Враг понёс тут большие потери и был отброшен».
Константин Константинович привёл показания пленного немецкого полковника, который на допросе сказал: «Артиллерия ваша превосходна, да и дух русского солдата на высоте».
В своих записях Рокоссовский постоянно рассказывает о моральном и душевном состоянии наших солдат: «…Дивизии наши поредели. Но бойцы и командиры из необстрелянных стали обстрелянными. Они на личном опыте убедились, что „немцев, как и японцев, бить можно“ (это выражение одного танкиста из 35 танковой дивизии; я поинтересовался – при чем тут японцы? Оказывается, он помнил Халхин-Гол). Словом, люди стали сильнее… Ни огромное превосходство противника в танках, ни широкое использование им авиации, которая беспрепятственно бомбила наши боевые порядки, не сломили упорства корпуса. Гитлеровцы не смогли разгромить нас. Им удалось лишь потеснить наши войска, да и то ценой огромных потерь».
Свои потери пополняли бойцами, потерявшими собственные подразделения. Их собирали и направляли в строй. Многие из них затем проявили себя на поле боя.
В боях под Луцком и Новоград-Волынским проявился полководческий талант Рокоссовского, умело сочетавшего действия пехоты, артиллерии и имевшихся танков. За отличия в этих боях все командиры дивизий 9-го мехкорпуса были отмечены правительственными наградами. Сам комкор был награжден четвертым орденом Красного Знамени.
В разгар боёв под Новоград-Волынским пришло распоряжение Ставки о назначении Константина Рокоссовского командующим армией.
О первых днях войны подробно рассказал заместитель командующего Западным фронтом Иван Васильевич Болдин в своей книге «Страницы жизни».
Прибыв ночью 22 июня в штаб Западного фронта, И. В. Болдин спросил командующего генерала Павлова о произошедшем.
«Сам как следует не разберу. Понимаешь, какая-то чертовщина. Несколько минут назад звонил из третьей армии Кузнецов (генерал Василий Иванович Кузнецов, командующий 3-й армией. – Примеч. авт.). Говорит, что немцы нарушили границу на участке от Сопоцкина до Августова, бомбят Гродно, штаб армии. Связь с частями по проводам нарушена, перешли на радио. Две радиостанции прекратили работу – может, уничтожены. Перед твоим приходом звонил из десятой армии Голубев, а из четвертой – начальник штаба полковник Сандалов. Сообщения неприятные. Немцы всюду бомбят».
Об этом же в тот день писал по другую линию фронта начальник Генерального штаба вермахта Франц Гальдер, но только другими словами: «Утренние сводки сообщают, что все армии, кроме 11 [на правом фланге группы армий „Юг“ в Румынии], перешли в наступление согласно плану. Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью.
Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать ещё большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность. Военно-морское командование также сообщает о том, что противник, видимо, застигнут врасплох. За последние дни он совершенно пассивно наблюдал за всеми проводившимися нами мероприятиями и теперь сосредоточивает свои военно-морские силы в портах, очевидно опасаясь мин».
Подводя итоги двухнедельных боев на советско-германском фронте, он не без видимого удовольствия отмечал: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».
Вернёмся в штаб советского Западного фронта по описанию генерала Болдина: «Вскоре снова позвонил Кузнецов, сообщил, что немцы продолжают бомбить. На протяжении пятидесяти километров повалены все телеграфные и телефонные столбы. Связь со многими частями нарушена…
Много наших
