Де-юре город принадлежит государству, но де-факто там всем заправляет род Кесслеров. Мануфактурой по производству фарфоровой посуды, угледобыча, пара рудников.
— То есть они просто «крышуют» эту часть города и правительству начхать?
— Не совсем так. Они платят налоги, выполняют поставленные задачи по производству, а взамен им разрешено управлять этой частью. Считай, что это их имение.
— Допустим. Какие у него могут быть ко мне вопросы?
— Те пацаны, с которыми ты подрался, если я правильно помню, являются причастными к его семье. Дальние родственники, но все еще кровь рода Кесслер. Естественно, что ему не понравилось, что какой-то обедневший дворянин надрал им задницы и тем самым мокнул лично его мордой в грязь.
— И что теперь? Мстить будет?
Покровский пожал плечами.
— Понятия не имею, что он хочет с тобой на пустыре решать.
— Да тут семи пядей во лбу не надо, — взвился бесенок и вполне однозначно провел большим пальцем себе по шее. — И все! У нас только так и происходило же, Марк, помнишь? Зайди в любой пустырь — а там либо труп, либо вот-вот им станет.
— Ладно, посмотрим в пять часов. О, вот и еда.
К нам шел официант с подносами, ловко лавируя между столиками. Диву только можно даться, как им удавалось вот так всегда ловко нагружать на себя гору посуды и не разгрохать ее по пути.
Он выставил наш заказ на столы, после чего поклонился и стал уходить.
Я взял вилку с ножом в руки. От запаха горячей яичницы и поджаренного бекона во рту сразу собралась слюна, а желудок скрутило. Боже, ну и запахи, родину продать можно за такое. Я отрезал кусочек и направил его в рот.
Бесенок дернул меня за ухо, от чего я едва не качнул головой.
— Я бы не стал этого есть, Каммерер.
Глава 8
Честь дороже
— VIII —
Вилка с куском бекона и яичницей зависла в воздухе ровно в десяти сантиметрах от моего лица. Я так и замер с открытым ртом, глядя на вожделенную пищу.
Шестерни в голове заскрипели. Сразу возник рой мыслей на разные темы, но я решил уточнить у своего карманного анализатора с рогами в чем проблема:
— Почему? — спросил я мысленно. — Отравлена?
— Лучше, — сказал он, выхаживая вокруг тарелки. Пристально осмотрел кусочек бекона, потрогало лапками, после чего отломил самый краешек, сунул себе в рот и начал его с аппетитом пережевывать. В этот момент мне хотелось его прихлопнуть ладонью, как назойливое насекомое, что лезло к моей пище. А еще надеялся, что никто не заметил, как абсолютно магическим образом кусок моего бекона испарился в воздухе.
— Что значит «лучше?».
— Тебе сюда наплевали, Каммерер. Нахаркали будь здоров. Ощущение, что всей кухней собрались и в твою «яичницу-болтунью» такого наболтали, что уж лучше банку стрихнина съесть.
Я демонстративно поднес яичницу к носу и понюхал, после чего с пренебрежением отложил ее обратно. Голод-голодом, но и себя я не на помойке нашел.
— А у него? — спросил я беса, бросив взгляд на комиссара.
— У него тоже, — отозвался бесенок, стоя возле его тарелки и принюхиваясь. — А от бифштекса бесовки вообще аммиаком несет. Как она его ест — понятия не имею.
Я взглянул на Аиду. Она ела неспешно, отрезая маленькие кусочки от мяса, отправляла их в рот и медленно пережевывала, как аристократка. Примечательным было то, что ее клыки были чуть более длинными, чем у людей и слегка заострены. Незаметно при разговоре, но если бы она широко улыбнулась или оскалилась — добавило бы к ее внешнему виду грозного вида.
Я поднял руку вверх и пощелкал пальцами. Официант, который обслуживал наш стол, тут же обратил внимание и нехотя, но с должной быстротой направился к нам.
— Чем могу служить? — спросил он елейным голосом.
— Вызовите главного, — спокойно сказал я. Парень тут же побледнел.
— Простите, что случилось? Может я вам могу чем-то помочь?
— Андрей? — вмешался Покровский, подняв брови. Я ответил ему спокойным взглядом и повторил, не отводя глаз:
— Вы сделали уже все, что могли, молодой человек. Позовите хозяина, будьте добры.
— Простите, я не понимаю… что случилось?
— Вы тратите мое время, — сказал я с нажимом. — Зовите хозяина. Немедленно.
Он развернулся и поплелся на ватных ногах куда-то вверх по лестнице.
— Потрудишься объяснить? — спокойно спросил Покровский.
— Да. Знаете анекдот «вам кофе с пенкой или нет?».
Я увидел, как Аида на этом моменте подавила смешок, но сохранила вид, продолжая жевать свой бифштекст.
— Допустим.
— Вот у меня и у вас яичница с пенкой, товарищ комиссар. Подарок от шеф-повара и его команды.
— С чего ты взял? — спокойно спросил он, но вилку положил на место. Было видно, что тень сомнения прокралась в его душу и придушила всякий аппетит. А вот у меня он только разыгрался. Желудок тихо издавал трели, а мозг всячески предлагал плюнуть на собственную честь и накинуться на эти помои. Ну, подумаешь, наплевали, оно все равно там десять раз пережарилось, Марк. Давай, ешь.
Нет.
— У тебя ситуация не лучше, — сказал я рогатой. — А взял с того, что у меня обостренные рецепторы. Как обонятельные, так и вкусовые.
«Бес, чем он пахнет?»
— Ну, не знаю. Потом и нафталином… А еще близкой смертью.
«Я тебе рога выкручу. Одеколон у него какой?»
— А-а-а, ты об этом? — он вальяжно прошелся к Покровскому и принюхался. — Древесный одеколон, с примесью лимонно-апельсиновой цедры, очень маленькое содержание, едва уловимое. Есть еще какой-то горьким аромат, точно не могу уловить, но именно он добавляет терпкости.
— Сомнительное заявление, но, если учесть твой… твою ситуация, — сказал Покровский прямо в лузу. То, что мне нужно было.
— Я отсюда чувствую запах вашего одеколона, товарищ комиссар. Густой древесный аромат с долей цитрусовых и терпкость неизвестного мне содержания. Мужской парфюм, однозначно. Еще присутствует запах нафталина, возможно он связан с тем, что у вас в доме обитает моль и вы таким образом пытались уберечь свою костюм.
— Хм, — он широко ухмыльнулся, откинувшись на спинку своего стула. — Да ты настоящая ищейка.
— А у нее вообще течка, — кивнул бесенок в сторону Аиды.
«Течка у животных, бес. У людей
