странах: «<…> Он (Олав. – Г. Л.)…сказал, что у его родичей была там раньше держава и что, вероятно, он там больше всего преуспеет» (Сага об Олаве, сыне Трюггви, XXI). Олав Толстый (Святой) говорит: «<…> я и мои люди довольствовались тем, что добывали в походах, и много раз подвергали свою жизнь опасности. <…> А теми землями, которыми владели мой отец и дед и которые переходили в нашем роду по наследству из поколения в поколение и которыми сейчас по праву должен владеть я, правят иноземцы. <…> Я решил мечом отвоевать свою отчину и приму помощь всех моих родичей и друзей и всех тех, кто захочет мне помочь в этом деле <…>» (Сага об Олаве Святом, XXXV). Помощь приходит, иногда – извне: «Когда Олав конунг отправился в путь, к нему присоединилось и войско, которое дал ему конунг шведов. В нем было четыре сотни человек. <…> Всех вместе их стало двенадцать сотен человек» (Сага об Олаве Святом, CXCVIII).
«<…> Когда мы одержим победу, то и земли, и добро, которое сейчас принадлежит нашим врагам, будут нашими, и мы сможем поделить их между вами» (Сага об Олаве Святом, CCXI). Одержав победу, эти конунги действуют быстро и решительно, как в завоеванной заморской стране. Старая местная знать, старые исконные обычаи, старые законы, то есть вся структурная основа традиционного племенного, общинного самоуправления – вот главный противник, с которым на родине борются конунги-викинги. Неожиданно, но закономерно их врагом становятся старые языческие боги скандинавов. «Вожди дружин», как называли конунгов скальды в духе вполне языческой поэзии, выступают злейшими противниками язычества. Конунги-викинги – еще и короли-миссионеры. Олав Трюггвасон, крестившийся «в Греции», как и Олав Толстый, выросший в христианской вере (что не мешало ему с молодых лет ходить в викингские походы) в течение 30 с лишним лет, огнем и мечом утверждают в Норвегии христианство, преодолевая упорное сопротивление языческих общин соплеменников.
Социальной базой конунгов-викингов остается войско, отборное, противостоящее народному ополчению – ледунгу. «<…> Этим летом у меня было сначала три с половиной сотни кораблей (примерно так исчисляется предельная численность норвежского ледунга. – Г. Л.), когда я собирался в поход из Норвегии, но я отобрал из этого войска лучших и снарядил те шестьдесят кораблей, которые и сейчас со мной», – говорит Олав Толстый (Сага об Олаве Святом, CLI). А престижу конунга как правителя и вождя соответствуют размеры и красота его кораблей. Так противники узнают Олава Трюггвасона: «И когда они увидели Великого Змея, все узнали его и никто не выразил сомнения в том, что на нем плывет Олав, сын Трюггви. И все пошли к кораблям и приготовились к бою» (Сага об Олаве, сыне Трюггви, CI).
Узость и своеобразие этой базы, отразившей всю специфику содержания скандинавской эпохи викингов, объясняют шаткость, при всей энергичности и масштабности действий, положения конунгов-викингов. Силой оружия утверждались они на престоле, силой оружия удерживали власть и стремились решительно преобразовать страну, силой оружия их и свергали удачливые соперники, восставшие бонды или могущественные соседи.
Частая смена правителей, то овладевающих престолом, то вынужденных спешно покинуть страну, то возвращающихся с полученной за рубежом военной помощью, новым войском, характерна для всей поздней эпохи викингов. Из поколения в поколение возрождается тип государя, который может годами, а то и десятилетиями находиться за пределами страны, но во главе большого и умеющего отважно сражаться войска; если такому конунгу удается утвердиться на престоле, то, победоносно разгромив своих противников, он тут же стремится не просто упрочить, но максимально расширить пределы своих владений: затевает войны с ближайшими соседями, ввязывается в династические распри, вступает в бой за чужой престол. Военные скитания, жизнь при дворе могущественных зарубежных владык, стойкое сознание родовых прав на новое, королевское положение выработали у этих людей совершенно особый стиль поведения и мышления. Они всегда готовы были встать во главе одетого в железо войска и отправиться на завоевание любой подходящей для этого страны.
Седьмой этап (980–1014) норманнской экспансии в Западной Европе ознаменован концентрацией руководства набегами в руках северных конунгов.
С 991 г. Этельред, король Англии, платил датчанам данегельд. Походы Олава Трюггвасона и Свейна Вилобородого в 994–1002 гг. должны были стимулировать интенсивность этих выплат (Тьерри, 1868: 105). Норманны пользовались постоянной поддержкой датских поселенцев в Англии, число которых после каждого нового вторжения возрастало. Этельред решился на отчаянную и кровавую акцию, оказавшуюся роковой для государства англосаксов. 13 ноября 1003 г. по тайному приказу английского короля все датчане, находившиеся в Англии, были истреблены.
В ответ Свейн с многочисленной армией вторгся в Англию и после опустошительной трехлетней войны полностью подчинил страну. Второй поход, в 1012 г., носил характер карательной экспедиции. Лишь после смерти Свейна в 1014 г. Этельреду с помощью норвежского конунга Олава Толстого (Святого) удалось вернуться в Лондон, где он и умер в 1016 г.
Походы в Англию были самым масштабным, но не единственным предприятием норманнов этой поры. Обостряется борьба между скандинавскими государствами. В 1000 г. состоялась «битва трех королей» в водах Зунда. Свейн Вилобородый и Олав Шётконунг с норвежским ярлом Эйриком одержали победу над войском Олава Трюггвасона, который героически пал в бою.
2.9. Северная эфемерида
Восьмой этап (1014–1043) – время наибольших успехов «конунгов-викингов» и идущих на смену им феодальных правителей основанных норманнами княжеств и государств феодальной Европы. Экспансия в государственно-организованном масштабе охватила различные районы континента, от Северного моря до Средиземного.
23 апреля 1014 г. при Клонтарфе норманны потерпели поражение, которое положило конец их владычеству в Ирландии. Впрочем, в это время, после смерти Свейна, викингов более всего привлекала Англия. Эта страна с конца X в. стала для датчан практически неисчерпаемым источником серебра. Данегельд, выплаченный в 991 г. в количестве 22 тыс. фунтов, в 1002 г. возрос до 24 тыс., в 1007 г. – до 36 тыс., в 1012 г. было выплачено 48 тыс. фунтов серебра.
В 1016 г. преемник Свейна, Кнуд Могучий, вторгся в Британию и добился полного контроля над страной. Отныне «датские деньги» выплачивались в сумме 80 тыс. фунтов. Они превратились в «ежегодный военный налог, шедший на содержание датской армии и флота и сохранявшийся в Англии вплоть до 1051 г.» (Гуревич, 1966: 119–122). В 1028 г. и Норвегия вошла в состав «империи Канута Великого», как его называли европейцы. Кануту в 1035 г. наследовали его сыновья Харальд I Трусливый и Хардакнуд (Жесткий Кнуд), компенсировавший качества брата. «Северная держава» Канута Великого превратила Северное море в своего рода внутренний водоем зарождающейся империи. И хотя сыновей Канута в 1043 г. сменил на престоле англосакс Эдуард Исповедник (1043–1066), интересы англосаксонской и скандинавской знати к этому времени переплелись достаточно тесно (Capelle, 1987: 82–83).
Могущество датских конунгов первой половины XI в. опиралось не только на денежные средства, выкачивавшиеся из Англии, но и на
