— Когда ты получила это? — спрашиваю я, потому что умираю от желания узнать, с тех пор как нашел это у нее этим утром.
Она пожимает плечами, колеблясь, прежде чем сказать: — Я не помню—
— Вайолет.
— Седьмое апреля.
Мое слушание в суде.
Это не должно радовать меня так сильно, как сейчас, но я ничего не могу с собой поделать.
Еще в старших классах, каждый раз, когда она ввязывалась в очередную шумную ссору со своими родителями — обычно из-за меня — или всякий раз, когда она чувствовала беспокойство, стресс или грусть из-за чего-то, она звонила мне, чтобы я приехал за ней, и я отвозил ее за чем-нибудь новым для ее тела. Новые чернила или новый пирсинг. Вот почему она вся в них. Они всегда помогают ей чувствовать себя лучше по отношению к тому, что разрывает ее изнутри в данный момент.
И она получила это на моем слушании в суде.
Она одаривает меня легкой полуулыбкой, и я тоже улыбаюсь, опуская голову ей на плечо и крепче обнимая ее за талию. — Ты пошла без меня, — говорю я в ее толстовку, поднимая рот, чтобы поцеловать раковину ее уха.
— Один раз, — бормочет она. — Это всего лишь крошечное колечко, Атти.
— Там была девушка, чтобы сделать это, верно?
— Чертов ад.
— Что? — Спрашиваю я. — Мне просто любопытно.
Она тяжело вздыхает и возвращается к своему кофе, больше ничего не говоря по этому поводу. На самом деле она не ответила на мой вопрос, но я не волнуюсь. Она чертовски хорошо знает, что, если я узнаю, что она позволила другому парню лапать себя, я найду его и отрежу ему гребаный член.
Как только я это представляю, к нам снова подходит придурок официант, переводя взгляд с нас обоих, как будто он никогда раньше не видел двух людей, покрытых краской, грязью и синяками. Я ставлю кофе Вайолет на стол и поворачиваю ее лицо к своему, целуя ее прямо у него на глазах, потому что не могу этого не сделать. Для меня это просто естественный инстинкт — потребность заявить на нее права, владеть ею и защищать.
— Я буду хорошим, — тихо говорю я, и она издает один из тех сексуальных смешков, которые я так люблю, ее губы двигаются напротив моих.
— Как будто ты знаешь значение этого слова.
— Могу я предложить вам что-нибудь еще? — парень прерывает нас, нервно переминаясь с ноги на ногу, и, клянусь Богом, я не упускаю, как он продолжает пытаться установить зрительный контакт с Вайолет, как будто он думает, что она заложница, которую нужно спасти от меня или еще от какой-то херни.
Как будто этот тощий ублюдок думает, что он может что-то с этим сделать.
Когда я ничего не делаю, только сижу здесь и пристально смотрю на него, молча провоцируя его снова взглянуть на нее, Вайолет жалеет парня и избавляет его от страданий. — Просто чек, пожалуйста.
Кивнув, он убегает, а я целую ее еще раз, провожу пальцами по ее волосам, откидываюсь на спинку стула и смотрю в сторону главной двери. Этим утром здесь многолюдно, как и каждое воскресенье, персонал бегает как сумасшедший, пытаясь раздобыть всем еду. Я узнаю нескольких человек и пару ребят с вечеринки прошлой ночью, но никто из наших друзей не появился, как они обычно делают на следующее утро.
— Где все?
— Хрен знает, где Трайст и Энди, — отвечает Вайолет с понимающей ухмылкой, макая палец в остатки сиропа на своей тарелке и слизывая его. — Я не видела Нову с тех пор, как она бросила нас прошлой ночью. И я вообще не видела Феникса.
Я моргаю, услышав имя моей сестры-близнеца. Я действительно не думал о ней с тех пор, как вернулся — я был слишком сосредоточен на Вайолет, — но теперь, когда Ви упомянула ее…
— Нова была на вечеринке? — Спрашиваю я, и она кивает, делая еще один глоток кофе.
— Мы подобрали ее по дороге, но она исчезла, как только мы добрались туда.
Мои брови опускаются, и я достаю из заднего кармана новый телефон, который я купил вчера, набираю ее номер и прижимаю его к уху. Она не берет трубку ни в первый раз, ни во второй, поэтому я продолжаю пытаться, теряя терпение и ударяя коленом под столом.
— Господи, что? — наконец отвечает она, как любящий маленький засранец, которым она и является.
— Где ты, черт возьми, находишься?
— Не твое гребаное дело.
Я приподнимаю бровь, посмеиваясь про себя, когда понимаю, что с ней все в порядке. — Разве ты не хочешь увидеть меня сейчас, когда я дома?
— Не совсем.
Я собираюсь сказать больше, но затем она вешает трубку, и я убираю телефон от уха, чтобы нахмуриться на него. — Сука.
Вайолет смеется в свою кружку, и я жду, пока она допьет остальное, бросаю немного наличных, как только она закончит, и помогаю ей встать.
— Поехали.
— Куда? — спрашивает она, вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Я хочу трахнуть тебя снова, прежде чем отвезу домой.
ГЛАВА 12
ВАЙОЛЕТ
К тому времени, как мы добираемся до дома мамы Аттикуса, я еле держусь на ногах и отчаянно нуждаюсь в горячем душе. Я почти уверена, что он думает о том же, но не о том, чтобы привести себя в порядок. У него такой взгляд — тот, который говорит, что он хочет снова меня запачкать.
Никто не открывает входную дверь, когда он стучит, поэтому он ведет меня вокруг крыльца к задней части дома, убеждая меня залезть через открытое кухонное окно.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — шепчу я. — Атти, это окно крошечное.
— Ты тоже.
Я фыркаю и кладу руки ему на плечи, позволяя ему поднять меня, чтобы я могла ворваться в дом его бедной матери. В этом нет никакого смысла, учитывая, что мы могли бы просто вернуться к Энди, забрать его машину и поехать в отель или еще куда-нибудь, но я не утруждаю
