меня.
— Тоже.
В темноте одинокого светильника его глаза были черными.
— Идём, — решил он, помогая мне встать.
Тоннель вывел к городской свалке. Выбравшись, я осмотрелась. Мусор как мусор. Обычный, крупный, с преобладающим большинством металла, ткани и веревок. Нет, дело было не в мусоре.
Стоило только оглянуться — перед глазами выросло правительственное заведение, раскинутое во всю ширину безлюдной улицы. Решетчатый забор с мигающими охранками по периметру, небольшие патрульные башни и металлические двери. Тайный коридор из кабинета лорда Элварса вел к городской тюрьме. Только не это! Мне сейчас нельзя попадаться стражам!
Словно услышав мольбы, Сияющий решил подшутить надо мной.
Из-за угла вынырнул страж, возвращался с обеда. Причем не какой-нибудь молодняк, а взрослый мужчина. Женатый, судя по округлившемуся животу, и по-бессонному злой. Подходя к посту, он зыркнул в мою сторону, через пару шагов зыркнул еще, потом еще. На лице отразилось понимание. Как хорошо они помнят ориентировки? Может у этого конкретного стража хорошая память на лица?
Обернувшись в панике, я застала вылезающего из тоннеля Рика.
— Дорогой! — прыгнула я на мужчину, обвивая руками шею и пряча лицо на груди. А затем звонко добавила: — Сделаем это здесь?
Рик на секунду растерялся, потом заметил стража за моей спиной и мигом накрыл мой затылок большой рукой.
— Всегда мечтал попробовать на… э-эм… на свалке? Ты уверена?
— Здесь же почти никого нет! О, как мне хочется! — почти кричала я, чтоб страж точно услышал. — Давай по-быстрому!
— Ну, детка, по-быстрому не получится, — Рик едва не смеялся, прижимая мое лицо к груди и закрывая волосы.
Шаги за спиной приближались.
— Эй, вы! — окликнул страж. — А ну брысь отсюда! Нашли место!
Повторять не пришлось. Рик ловко укутал мою голову невесть откуда взявшимся шарфом и прижав к себе повел вдоль по улице. Подальше от свалки и от стража. Слившись с прохожими, мы вышли к остановке общественных бесколесников.
Глава 10. Откровения
"Однажды ко мне явился мальчик. "Послушай исповедь мою", — и раскрыл мне душу. Так просто, первому встречному! Тогда я понял: человек тяготеет к правде. Правде внутри себя и правде вовне. Ищите правду, рассказывайте правду. Нет ничего более увлекательного, чем обнаружение истины". Югр Ставский
Торопиться возвращаться в колледж смысла не было. По-хорошему, пора сесть и спокойно переварить информацию, коей оказалось слишком много для одного дня.
Первое. Даниэль Элварс — убийца. Один только этот факт вселял… не страх. Разочарование. Разрыв шаблона в голове не давал покоя.
Пять лет назад он был мечтой влюбленной девочки. Три года назад — кумиром. Вчера — уважаемым господином. Сегодня же я была готова его уничтожить. Отомстить за невинную Маргарет.
Только как? Что я могу? Даже брат, годами копающий против Даниэля, не добился ни-че-го. Положительная репутация лорда Элварса росла пропорционально слухам о его злодеяниях. Кто поверит, если обвинять без доказательств? Никто.
Является ли тайный ход, ведущий из кабинета Элварса к городской тюрьме, доказательством по делу о заключенных? Нет. Любой адвокат с легкостью оправдает его. Подумаешь, тайный ход! Раньше так строили для безопасности жильцов.
Как же поймать убийцу за хвост? Об этом предстояло подумать, и лучше не одной, а с шефом или братом.
Второе. Грейс — пособница убийцы. Милая на вид лекарка знает больше, чем говорит, и покрывает убийцу. Здесь разрыв шаблона был даже более сильным и никак не увязывался в голове. Почему? Да будь ты хоть тысячу раз влюблена, как можно закрывать глаза на жестокость спутника? Он ведь только что признался в убийстве! Грейс точно сошла с ума.
Третье. Ричард Орсо, он же Рик. Возможно ли, что цели Рика и брата схожи? Только Рик копает, чтобы оправдать друга, а брат — чтобы обвинить? Здесь мои мысли смешались в кучу, не могла определиться. На какой стороне, собственно, я?
Четвертое. Мне нравился его шарф, он будто что-то напоминал. Теплое, мягкое, ускользающее воспоминание.
Забор городской тюрьмы был далеко, за нами никто не гнался, а Рик все укутывал меня в свой шарф, теперь уже из практических соображений. Все же на улице не лето.
Лед под ногами трещал, снег вперемешку с грязью жался к обочине.
Взяв себя в руки, я отстранилась.
— Давно тебя разыскивают? — спросил Рик, когда мы заняли одиноко стоящую лавку на остановке. Людей здесь не было.
— Недавно, — уклонилась. — Спасибо за помощь с тем стражем.
Мы помолчали.
С дороги повеяло холодом, колени задрожали. Весна на севере обманчива, и я как белая ворона встречала ее в одной водолазке и толстом шерстяном шарфе, который даже не мой.
Раньше я сама вязала подобное. У дефектного ребенка было время на рукоделие. Простые шарфики, варежки. Лишь бы приносить пользу и не слышать о своей ущербности.
В детстве, скрывшись на чердаке семейного поместья Феррано, я пыталась понять, могу ли создать что-то без магии. Особых талантов не выходило. Шарфики выходили посредственными, но попыток найти себя, доказать миру свою значимость я не прекращала. Просто не могла. Иначе как заставить себя терпеть уничижительные взгляды? Только с гордо поднятой головой смотреть в ответ и думать: "Я тоже кое-что могу!"
— А ты пробовала посикунчики? — вдруг нарушил тишину Рик.
— Что-что? — засмеялась я, напряжение улетучилось. — Посикунчики? Кто придумал такое название?
— Нормальное название, — надулся Рик. — Сейчас уже и не скажешь, кто-то один придумал или все вместе. Когда я приехал в Бьорн, это было первое блюдо, которым меня угостили.
— М-м-м, и как?
— Сама оценишь. Чувствую, должен тебя угостить.
Брови взлетели вверх. Угостить? Живот неоправданно сжался в судороге. От неуверенности. За столько лет недоверие к людям стало привычкой, я не могла по-другому. В каждом слове искала подвох, в каждом приглашении — угрозу. Стало скверно от самой себя. Во что я превратилась?
— Ты тоже приезжий? — вымученно улыбнулась.
Внешность Рика не годилась для южного солнца столицы, впрочем, как и моя. Зато для Бьорна суровый взгляд и бледная кожа подходили как нельзя кстати.
Начала замечать, что и природа этого северного города с голыми стволами деревьев, снегом и чрезмерно ослепляющими рассветами мне притерлась. Днём по улицам стелился мрак и серость, яркие краски разливались только на рассвете и на закате. Было в этом что-то сказочное и неповторимое. А вот солнце столицы больше не снилось. Как быстро человек приспосабливается к чужому краю, когда на родине ничего не держит.
— После лицея я какое-то время служил в столице, — поведал Рик. — Разное было: и хорошее, и плохое. В какой-то момент все бросил и переехал сюда, в Бьорн. Это
