– О чем разговор! – всплеснул руками раджа. – Рад буду видеть вас своим гостем. Может, когда-нибудь мне это и зачтется. Я имею в виду – потом.
Уловив особую интонацию, с которой местный правитель выделил слово «потом», Саша с благодарностью лишь еле кивнул в ответ. Но уточнять детали не стал, руководствуясь мудрым присловьем – «меньше знаешь, лучше спишь». А ещё через пару дней он с изумлением смог убедиться в верности и другой народной поговорки. А именно – «на ловца и зверь бежит»!
В тот день хитро улыбавшийся раджа сообщил своему гостю, покровительственно похлопав того по плечу:
– Вот и свершилось, дорогой! Сегодня в наш порт прибыло прау с острова Сумба, доставившее весьма подозрительную пятерку. Выглядят все, как типичные малайцы, но есть пара нюансов, заставляющих серьезно призадуматься. Сейчас эти люди ищут новое судно, поскольку арендованное ими вернулось обратно. А вот как раз дальше они и намереваются плыть в Купанг. Однако зачем и почему – не говорят. Да и никого из знакомых на Тиморе назвать не могут. Согласись, все это выглядит, словно шитое белыми нитками. Но глубже копать у меня нет ни времени, ни желания. Хотят плыть – пусть плывут. В любом случае я предложил им в попутчики своего китайского компаньона. То есть вас – господин Ли Шанчжи. Отчего не помочь хорошему человеку!
– Так они же могут не согласиться! – непроизвольно воскликнул Саша.
– Это их дело. Но без моего разрешения ни одно прау с острова в море не выйдет. Ведь не зря японцы все суда зарегистрировали и на контроль поставили. В общем, выбор у наших мореходов невелик. Однако вы, думаю, должны договориться.
И опять раджа, с многозначительным нажимом, подчеркнул слово «вы».
На самом деле, высадившиеся на Саву пять человек бежали с оккупированной Явы и стремились отнюдь не в Купанг, а в гораздо более далекую Австралию. Разумеется, это выяснилось далеко не сразу. Поначалу, «путешественники» темнили, но Саша в процессе дальнейшего плавания постепенно докопался до истины. Да и те стали доверять ему больше. Возглавлял беглецов старший сержант-инструктор бывшей KNIL Хендрик Йохан де Хаас, которому недавно исполнилось тридцать восемь лет. Помимо него в группе было ещё двое военнослужащих. Ровесник сержанта менадонезийский жандарм первого класса Эдвард Данус и менадонезийский же кавалерист второго класса Монган. Последний относился к категории рекрутов, навербованных перед самым японским вторжением и даже ещё не имел единого общеармейского номера. Вдобавок двадцатилетнего Монгана серьезно трепала малярия. Остальные двое – таможенный инспектор первого класса Кунрад Дональд Скхелете и переводчик Джон Бакстон – были гражданскими.
На примере злоключений группы старшего сержанта де Хааса наглядно видно, как тяжело приходилось тем, кто пытался покинуть занятую японцами Индонезию. Во-первых, европейцу сделать это было абсолютно нереально. Все белые мужчины, служившие в армии, после капитуляции, находились в лагерях для военнопленных, а остальные – в возрасте от семнадцати до шестидесяти лет, содержались в трудовых лагерях. За этим зорко следили не только японцы, но и местные полицейские, массово набранные оккупантами из сторонников партии Сукарно. Кстати, малайский национализм как явление в основном охватывал сравнительно хорошо образованных жителей больших городов. Население же деревенской глубинки и малых отдаленных островов по-прежнему относилось к голландцам весьма неплохо.
Де Хаасу в этом плане повезло в том, что он был так называемым индоевропейцем. То есть – потомком смешанного брака и из-за характерной внешности мог выдавать себя за суматранца (выходца с Суматры). Индоевропейцем (или евразийцем) являлся и тридцатисемилетний таможенник Скхелете, не говоря уже о двадцатидвухлетнем Джоне Бакстоне, взятом сержантом с собой за свободное владение английским и яванским языками. Отцом того был англичанин, а матерью – малайка. Данусу же и Монгану и вовсе не требовалась никакая маскировка. Уроженцы Менадо были прекрасно известны по всему архипелагу. Правда, при этом они славились как хорошие и дисциплинированные солдаты, храбро сражались в рядах KNIL и потому нередко заключались японцами в лагеря. Но Данусу с Монганом повезло. До них руки захватчиков не сумели дотянуться.
Надо отметить, что после официальной капитуляции армии далеко не все её бывшие военнослужащие пожелали смириться со своим поражением. Даже на таком густонаселенном острове, как Ява, предпринимались попытки развернуть партизанскую войну. К одной из таких подпольных нидерландско-австралийских групп и относился старший сержант де Хаас. Вот как раз его, по решению командования, и отправили в Австралию с целью установления связи с войсками союзников. Но подобный план было гораздо легче придумать, чем осуществить. Единственный доступный путь к Зеленому континенту проходил по морю. Соответственно, требовалось подходящее судно. Однако ни один рыбак или торговец, даже при условии самого хорошего отношения к голландцам, отнюдь не спешил отдать (или продать) свое прау в распоряжение пробиравшихся в Австралию партизан. Ведь для него зачастую торговые перевозки или рыбная ловля являлись единственным средством к существованию. И лишиться судна означало просто обречь свою семью на полуголодное существование. Максимум, на что соглашались местные капитаны, так это аренда. Причем до строго определенного острова. Но для найма судна требовались деньги. Их для де Хааса и его товарищей без преувеличения собирали буквально всем миром.
Впрочем, препятствия не заканчивались и после аренды подходящего прау. Для того чтобы не возбуждать излишних подозрений, требовалось придумать ещё и достаточно правдоподобный повод для выхода в море. К примеру, отряд де Хааса 27 сентября 1942 года отплыл из гавани яванского города Банъюванги под предлогом закупки лошадей и местного сукна на острове Сумбава. Оттуда сержант, подняв первоначальную стоимость проезда с трехсот до пятисот флоринов, уговорил шкипера отправиться дальше – на остров Сумба. Мол, лошади на Сумбаве не устроили его. Однако на Сумбе де Хааса и его спутников сочли слишком подозрительными. Им предстояло пройти обязательный допрос у главы города Модьява, предназначенный для всех чужестранцев. Лишь при заблаговременной помощи чиновника бывшей голландской колониальной администрации и двух гуру (учителей) местных христианских миссий сержанту удалось достаточно правдоподобно ответить на все поставленные вопросы. Эти же люди помогли им и с наймом нового прау.
Кстати, на первом этапе плавания де Хаас и оба евразийца из его команды выдавали себя не только за малайцев, но ещё и за мусульман. Соответственно, им приходилось совершать намаз и выполнять все другие предписания этой религии. Дополнительную трудность составляло то, что ни один из них, естественно, не был обрезан! А значит, риск провала возрастал многократно. Стоило лишь совершить один неверный шаг – и всё. От страшного психологического напряжения были избавлены только
