Сергеевич…
Пара минут ему потребовалась на то, что бы вкратце поведать собеседнику о том, что с ним случилось сегодняшним погожим утром…
— Что сам-то думаешь? — хрипло поинтересовался Павел Григорьевич.
Пётр Сергеевич про себя отметил, что в голосе старого прожжённого жулика отчётливо сквозил страх. И это его здорово насторожило. Дело отчётливо запахло керосином, как любила выражаться его давно покойная бабуля.
— Точно не скажу, — Пётр Сергеевич, действительно, не был уверен ни в чём, — думаю, это история со Строцци нам аукается.
— Думаешь, Строцци? — переспросил его собеседник, потом, по стариковски покряхтев в трубку, продолжил, — если это они, то всё очень плохо…
— А что они могут? — поинтересовался Пётр Сергеевич.
— Они могут многое, — донёсся до Овечкина встревоженный голос, — например, обратиться к своим мафиози, оплатить им услуги, и просто подождать, пока им принесут наши головы…
— Обнадежил ты меня. Пал Григорич, — вздохнул Овечкин.
— Ты меня здорово озадачил этим своим известием, — признался Сирота, — теперь меня очень интересует, откуда они могли о тебе пронюхать, и что им, вообще, стало известно…
— Да я сам теряюсь в догадках, но, лошадиная голова то мне не привиделась…
— В том-то и дело, Петенька, в том-то и дело, — тихий голос собеседника шелестел в трубке, словно лист, гонимый ветром по асфальту, — и, знаешь, что, Петенька, я тебе посоветую…
— Что? — господину Овечкину действительно было до невозможности интересно, что ему посоветует этот стреляный воробей.
— Беги, Петенька, беги, — голос в трубке невесело так хохотнул, — и я тоже спрячусь, от греха… И, спасибо тебе, Петенька, за звонок…
Глава 9
Приступ
— Уфф… — я с надсадным хрипом выдохнул, отваливая в сторону тяжеленный фрагмент композитной плиты, совсем ещё недавно бывшей частью брони шагающего танка.
Осмотревшись и вслушавшись в опустившуюся на поле боя звенящую тишину, тяжело опустился на бруствер.
Вокруг дымились остовы военной техники. Где-то недалеко прозвучал одиночный взрыв. Это, наверное, огонь таки добрался до боеукладки ещё одного танка…
Позади тяжёлый бой. Запредельные физические и психические нагрузки… Но мы таки отбились.
В кармане завибрировал коммуникатор.
— Гы, — усмехнулся я, — беспокоятся, однако, переживают за меня, — и тронул сенсор ответа на вызов, — слушаю!
— Ага, живой таки, — донесся из трубки довольный голос Семёна, — а девчонки тут испереживались все…
— Экие они, нервные-то, — посетовал я, — и в меня не верят. А я, между прочим, крут немеряно!
— Ну, я спорить не буду, — крякнул Семён, — считай, в одиночку роту тяжёлых шагающих танков уделал. Кому расскажешь, не поверят…
— И не надо никому рассказывать, лишнее это, — я действительно не стремился делать свои подвиги предметом обсуждения для посторонних лиц.
— Скромняга, — гыгыкнул Прокопьич, — так что, за тобой высылать транспорт, или сам дойдёшь?
Сконцентрировавшись на своём самочувствии, я понял, что бегать, ходить и, вообще, всячески двигаться, у меня никакого желания не осталось. Да и, что уж говорить, и сил для этого уже тоже нет. Никаких.
Их, признаться, вообще, ни на что не осталось…
Если честно, то хочется лечь и лежать, и пусть весь мир подождёт… Да, хорошо-то как сформулировал… Пусть весь мир подождёт… Хотя, где то это уже было, мне кажется. Ну да ладно.
— Не, никуда не пойду, — решительно заявил я, — присылай транспорт, и пусть они грузят себе на борт мою истерзанную тушку…
— Неужто умаялся, касатик? — Семён вовсю веселился. Скорее всего, это у него отходняк.
Но это сейчас мы такие позитивные и жизнерадостные, а вот ещё двадцать минут назад всё выглядело далеко не так радужно, да…
Ожидаемая нами после удара с орбиты атака войск Бояндина началась.
Мы с Семёном сидели в бункере, шаря глазами по тем немногочисленным работающим голопанелям, которые, невзирая ни на что, всё-таки продолжали показывать оперативную обстановку на подступах к нашим укреплениям.
У меня сложилось впечатление, что Бояндин сконцентрировал для этого штурма все свои наличные силы и средства. Действительно, сегодня он бросил на нас все, что ему удалось собрать.
Вплоть до того, что с аэродрома, находящегося около его поместья, поднялась эскадрилья атмосферных штурмовиков.
Машины, конечно, совсем не новые, но, в воздухе держатся весьма уверенно, да и к их внешним подвескам пристёгнуто много всякого.
В общем, началось…
Еще несколько минут мы с Семёном изучали конкретные условия, складывающиеся в каждом из секторов нашей обороны.
Всё было очень плохо. Настолько плохо, что мне пришлось, не взирая на всё моё беспокойство, разрешить и Лизе, и Светлане принять участие в обороне. Истер я оставил с Семёном, в штабном бункере, а сам предполагал принять живейшее участие в предстоящей заварухе…
Мы с Семёном настояли на том, чтобы Лиза и Света нарядились в самые надёжные, хоть и несколько неповоротливые, ИМД.
Каждую из них я снабдил портативными генераторами защитных полей, и, для очистки совести, приставил к ним отделение гвардейцев.
Непосредственно перед выходом на позиции гвардейцы получили жесткие инструкции о том, что обязаны защищать девчонок даже ценой своих жизней.
Ребята понимающе кивнули, и, отдав воинский салют, отправились вслед за оберегаемыми дамами.
Девчонкам мы определили относительно спокойный участок. Там в атаку пошли только пешие штурмовики при поддержке обычных бронеходов. Но зато их было действительно много.
Как мне потом докладывал сержант, возглавлявший отделение бодигардов, девушки показали себя во всей красе.
Лиза, не заморачиваясь особыми изысками, просто регулярно поливала огнём весь свой сектор обстрела на глубину до пятисот метров, чем очень расстраивала атакующих.
Светлана же освоила какое-то новое жуткое колдунство, которое заключалось в том, что на большом удалении от неё на приличной площади вдруг начинали появляться прямо из воздуха крупные чёрные шары.
Через некоторое время после своего появления эти пузыри лопались, выбрасывая в воздух мелкодисперсную взвесь какой-то невообразимой гадости.
А гадость эта аннигилировала, причём без выделения энергии, любое материальное тело, с которым соприкасалась.
Мне потом показали несколько трупов. Люди лишь на какие-то мгновения соприкоснулись с этой субстанцией, а она всё-равно успела выгрызть из их тел огромные куски. Зрелище поистине ужасающее.
Ня и Пронька сражались на своём участке, попутно руководя действиями роты наёмников, приданных ей в усиление. В подчинение Ня отдали и оба наших меха.
А вот меня, несчастного, буквально бросили под танк.
Даже, если быть
