в доме — нет. Здесь вообще нет ни одной лампочки или выключателя, которые смогли бы мне облегчить осмотр дома.
Пришлось передвигаться на ощупь, аккуратно совершая каждый свой шаг, чтобы не убиться о какой-нибудь старинный сундук. Уверена именно такие есть в этой хибаре.
Осторожно подёргав входную дверь, чтобы на шум не сбежались сторожевые псы, нашлось ещё одно подтверждение моим догадкам. Старая ветхая дверь была укреплена снаружи. Скорее всего металлическим листом или стальными балками. Замок на двери тоже стоял новый, причём довольно крепкий. Такие обычно устанавливают на массивных входных группах. При всём желании отворить её у меня не выйдет.
А вот с окном оказалось всё интереснее. Прогнившая деревянная рама легко поддалась моим иссекающим силам и комнату наполнил прохладный осенний ветерок.
Я еле смогла сдержаться, чтобы не засмеяться от бьющего ключом счастья. Для меня это уже маленькая победа.
Но радоваться было рано. Открытое окно — только половина проблемы. Избавиться от решётки так просто у меня не получится.
Внимательно ощупав крепления решётки, я насчитала восемь винтов, которые держат эту конструкцию. Все они были прочно ввинчены в фасад дома. Но вот один либо не докрутили по глупости, либо он пошёл наискось. Главное, что в этом месте решётка была подвижной и у меня появился шанс попробовать просунуть в неё руку, чтобы дотянуться до винта. Моя узкая ладошка с лёгкостью протиснулась в отверстие. Но вот незадача… Дотянуться я дотянулась, а чем крутить не подумала.
На шляпке винта была зазубринка, как на шурупе. Плоской отвёртки у меня конечно нет, да и ногтем прокрутить шансов мало. Последнее я уже проверила. Кажется, ноготь я обломала под самое мясо. Но что-то мне подсказывает, что на импровизированной кухне я смогу найти что-нибудь подходящее. Нож вряд ли я там обнаружу, а вот наличие ложки вполне вероятно.
Преодолев расстояние от окна до кухоньки, я пару раз ударилась ногой и влетела в косяк. Не обращая на это никакого внимания, я полностью сконцентрировалась на своём побеге. Желание убраться из этого места буквально жгло меня изнутри. Истерика, так отчаянно подавляемая мной, грозилась вырваться на свободу, поэтому мне нужно было торопиться. Неизвестно что ещё взбредёт Антону в голову. Вдруг решит вернуться и воплотить все свои угрозы в жизнь, не дожидаясь утра.
Удивительно, но на кухне я нашла не только ложку, но и открывалку. Не такой уж и умный этот упырь, каким себя считает. Если у меня не выйдет самостоятельно выбраться, то эту самую открывалку я всажу ему в шею. Этот урод живой меня не получит, а отдавать богу душу в мои планы не входит ближайшие лет семьдесят, не меньше.
Вернувшись с добычей обратно к окну, я стала примерять мои находки, чтобы понять, чем удобнее мне будет работать. Ложка оказалась удобнее всего.
После довольно продолжительного времени бессмысленных потуг, мне казалось, что мой план провалится ещё в самом начале. Винт не двигался. Резьба не прокручивалась, и я уже почти отчаялась, когда смогла совершить первый оборот. Дальше было проще. Около десятка круговых движений и минус одно крепление.
Глава 12
Михаил
Мужчины редко обращают внимание на сны. Помню, только в детстве я мог проснуться в холодном поту от ночного кошмара. Но не в эту ночь…
Я подорвался в собственной постели, как ошпаренный кипятком. Сердце заходилось в бешеном ритме, а подсознание кричало о том, что нужно бежать. Странное чувство тревоги, необъяснимым образом диктовало мне, что нужно делать. Ещё толком не прогнав морок ото сна, я уже чётко понимал, что случилась беда.
Я видел во сне, как Нюта плачет и просит помощи. Ей страшно. Руки в крови и она повторяет мое имя. Снова и снова.
Ведомый этими чувствами я, откинув все эмоции и набрал Аню.
Гудки, монотонно терзающие мою душу, шли, а на том конце провода не было ответа. Не долго думая, я накинул на себя первые попавшиеся шмотки и поехал к дому Анюткиного отца. И не прогадал.
Саныч, брызжа слюной во все стороны, орал на своих людей, срывая голосовые связки. Весь дом стоял на ушах. Взрослые мужики с неподдельным страхом взирали на своего начальника, боясь сделать лишний вздох. Не нужно быть гением, чтобы понять, что произошло что-то фатальное.
— Что тут происходит? — громко задал вопрос, обращая на себя внимание окружающих. Мне нужно подтвердить или опровергнуть свои опасения. Хотя в глубине души я уже знал, что именно скажет мне отец Ани.
— Аня пропала, — полным безысходности голосом ответил отец моей жены, рассыпая мой мир на осколки.
От его ответа земля под ногами стала зыбкой, как пески. Меня словно начало затягивать вниз, чтобы я провалился в свой личный адский котёл.
— Что значит пропала? — не своим голосом прохрипел я.
Болезнь. Травма. Авария. Я готов был услышать подобный ответ.
— Так! Уехала с этим Антоном и не вернулась. Мои ребята уже нагрянули к нему домой. Но ни Ани, ни самого утырка там нет. Телефон вне зоны. А на работе сказали, что его полгода назад уволили за воровство.
— Млять… Почему мне не позвонил сразу?
— Звонил, но твоя курица сказала, что ты не хочешь ничего слышать про нашу семью.
— Повтори!
— Твоя Инга послала меня! Сказала, что проблемы нашего, цитирую, гнилого семейства тебя не волнуют.
Бред какой-то! От его слов в моей голове началась атомная война. И он поверил, что я не стану помогать? С какого хрена? Саныч, как никто, знает, что мои отношения с Ингой такие же настоящие, как и её сиськи.
С Ингой я разберусь позже. У нас был чётко прописанный договор и она его нарушила. За это моей помощи её семья не получит, сколько бы денег мне это не сулило. Дамочка заигралась в невесту. Пора спустить её с небес на землю.
Отойдя немного в сторону от галдящих мужчин, я набрал номер человека, который точно сможет мне помочь.
— Тим, нужна помощь…
— Диктуй адрес, скоро буду, — стальной голос на конце провода мог бы нагнать жути. Но я точно знал, что кроме него мне не к кому обратиться.
* * *
Отчаяние — отвратительное чувство. Когда оно захлёстывает, ты перестаёшь надеяться на чудо. Мрак окутывает тебя. Желание бороться угасает. Надежда становится призрачной, почти неуловимой.
Через несколько часов стараний мне уже было не до радости, которая помогала мне двигаться к цели. Та надежда, поселившаяся в сердце в начале пути, сдохла в конвульсиях, загнанная в самый дальний уголок моей
