восхитительны музыканты, [извлекающие] звуки, [подобные] пению соловья,
Луноликие виночерпии, напоминающие гурий и черноглазых дев.
Среброгрудые виночерпии, не имевшие себе равных [во всем] мире, бесподобные по красоте, держали в руках золотые чаши, подобные нарциссу. Перед глазами захмелевших, перед взорами опьяневших кружились чаши с чистым вином, напоминающие солнце и луну.
Месневи
Под звуки чанга и рубаба[235]
Закружилась чаша, как солнце на небе,
Все виночерпии походят на нарциссы,
У каждого в руках хрустальная [чаша].
Прозрачную чашу, наполненную красным вином,
Виночерпий с радостью [подносил] к губам, [затем передавал пирующим].
Когда пир украсили красавицы, лицом похожие на пери, внешностью подобные ангелам, со станом, как у Близнецов, то показалось, что это сад, полный роз, шиповника, жасмина, гиацинтов, или небо, полное лун, Юпитеров, Венер, Плеяд.
В ночь счастливых торжественных проводов невесты в дом жениха Огуз, обняв, поцеловав невесту, сказал: «Уста моей души не осластятся твоими сахарными губами, [пока] ты не насладишься [мусульманской] верой. Если ты не произнесешь слов, свидетельствующих об исповедании мусульманской веры[236], срывать розы с твоего румяного лица было бы пустым делом». Когда девушка услышала от этого счастливца, благословенного хана, что она должна [принять] мусульманство, она нахмурилась и отвергла его [предложение]. Хотя рука надежд [Огуз-хана] крепко держала ее за талию, она отстранилась [от него]. Когда Огуз-хан заметил дикость этой молодой газели, он тотчас же убежал от этой несчастной. Дело, которое было близко [к осуществлению], затянулось, радость и ликование сменились ненавистью и отвращением. Отец его (Огуз-хана) видел и слышал вблизи и вдали, [слышал] от тюрка и таджика, что у сына с девушкой нет никакого общения и нет ни беседы, ни дружбы, ни любви. Поскольку Кара-хан постоянно стремился душой к тому, чтобы доставить сыну радость, видеть его веселым, счастливым, наслаждающимся жизнью, он вознамерился вновь вселить в него бодрость и его, грустящего, сделать довольным с помощью розовощекой, с черными локонами, сладкоречивой девы, лицом подобной Азре[237]. Для Огуз-хана он сосватал дочь другого своего брата — Кун-хана. При виде ее лица не осмеливалось всходить солнце, освещающее мир; при виде ее бровей полумесяц в смущении опускал голову. По красоте, приятности, лукавому кокетству она была [как бы] предметом любви.
Месневи
/12б/ Зачинщица мятежа среди красавиц всех стран,
По красоте она бесподобна так же, как ее брови,
Сидящая взаперти для брачного покоя неги,
Разрешающая трудности, [развязывающая] узел тайн,
По красоте она единственная в мире,
По приятности она самая очаровательная в стране.
На свадьбе он, как облако, пролил дождем перлы, как солнце, рассыпал золото, всю поверхность ее (земли) он украсил блестящими жемчугами, уподобив небу, [усеянному] жемчугами планет и звезд. Когда закончился веселый пир и радостный праздник подошел к концу, девушка и юноша, как две звезды, приблизились к апогею зодиака счастья, они сошлись в шкатулке счастья, словно два жемчуга, сияющие [от радости] больше, чем жемчуг. Языком, выражающим доброжелательность, Огуз[-хан] и ей нежно советовал, с серьезным видом убеждал ее, приводил назидательные истории в приятных выражениях для того, чтобы она с пути порочности ступила на широкую дорогу благочестия. Он увещевал ее не предаваться страстям, перейти к признанию законов [единого] бога и считать необходимым [произнесение] слов, свидетельствующих об исповедании мусульманской веры[238]. [Он просил также] обязательно принять законы шариата, оставить неверие и греховность, которые всегда [приносят] ущерб в этом и потустороннем мире, шествовать по пути веры, по стезе верности и истины. [Однако] эта девушка не пустила в свое злое сердце прелестные слова этого [юноши] со светлым, как солнце, [лицом]. Она не проявила покорности, готовности служить и повиноваться [его] воле. «Так налагает Аллах печать на сердца тех, которые не ведают!»[239]. [Тогда] Кара-хан вновь пожелал соединить [сына], этого благословенного феникса с девушкой, лицом приятной, как фазан, сладкоречивой, как попугай, красотой подобной паве, кроткой нравом, как куропатка. [Он пожелал] отыскать ему в жены некую периликую, подобную ангелу, которая ласкала бы его нежное сердце удом любви. У его другого брата, по имени Уз-хан, была дочь за завесой целомудрия. Он и ее сосватал Огуз-хану. Через несколько дней разговоры об этом велись уже на всех улицах и во всех кварталах. Для осуществления этого замысла [Кара-хан] носился повсюду как зефир. Тем временем Огуз решил развлечься охотой. С быстротой ветра он вскочил на резвого коня и понесся в поисках дичи, а конь с глазами, как у газели, с копытами, как у онагра, летел так быстро, что обгонял свою тень. Его вороной конь, подобный Бораку[240], когда мчался горам и степям, опережал молнию и утренний ветер.
Стихи
Ты сказал бы, что прибыла невеста из Эфиопии,
У которой покрывало из амбры, платье из мускуса,
Бегом своим он напоминал оленя, он был Симургом[241] эпохи, хотя только [свойствами] четырех птиц
Наделил его всемогущий, щедрый податель [бог]: /13а/
[В нем] смелость сокола, благодать Хумай[242],
Кольцо верности горлицы[243], сила Каргадана[244].
При движении, беге рысью острыми, словно железными, копытами он ломал хребет Быка и Рыбы[245]. Когда он прыгал, быстро скакал и был взволнован, пыль, поднятая [им], покрывала густой синей завесой лик солнца и луны.
Стихи
О, что за красивый конь, у которого копыта подобны луне,
Земной шар под голубым небом он превращает в ристалище,
Когда он кружится или мчится прямо, ты сказал бы,
Что кости его [гибки, словно] ветви хайзурана[246],
Когда во время битвы поднимается в нем огонь возмущения,
Он расплавляет, словно огонь, стальные бляшки в доспехах.
Он [может] пройти наподобие муравья по [надписи], выгравированной на кольце,
Как шелковая нить [может] пройти через ушко иголки.
Он кружится быстро, как небосвод, [он несет на себе же] тяжесть, словно земля,
[Он] — путеводитель, как судьба, прозорливый, как мысль.
Другие, готовые служить ему [мужи] также ехали верхом на конях, словно тучи, [гонимые] ветром. [Видя точность] попадания [в цель] их метких стрел из белого тополя, Меркурий кусал зубами палец удивления. Блестящий меч каждого из них поражал сердца в груди хищных зверей, [лишал] жизни диких животных. Ворон стрел распростер крылья, когтями —
