осталась? Ну и вот. А ты чуть всё не испортил.
Шере надулся и обиженно засопел.
– Да ладно тебе, – сказала Эй-Нефер. – Ты же не знал. А вон какой смелый – на крокодила полез, чтобы меня спасти. Спасибо, малёк, – и она нежно коснулась ладонью щеки Шере.
Тем временем, Ра поднялся в своей ладье на самую вершину небосвода и пересел в лодку Сектет3, чтобы в ней спуститься в западную пустыню. Убедившись, что крокодилиха уползла, дети вышли из расщелины и пошли к своему привалу.
– Эх, жаль, что яйца пришлось бросить, – сказала Эй-Нефер, когда они проходили мимо скорлупы вперемежку с содержимым.
– Высокий будет разлив в этом году, – сказал Шере. – Легче будет воду поднимать…
– Откуда знаешь? – спросила девочка.
– Так известно… крокодилиха откладывает яйца на линии предстоящего разлива, – пояснил Шере. – Видишь, как высоко? Не меньше сорока локтей будет…
Наконец они дошли до камней, на которых вялилась их рыба, поели, сложили остатки в заплечный мешок и отправились в путь.
– Тут недалеко уже, – сказала Эй-Нефер. – Как раз к вечерудойдём не спеша.
Шере кивнул. Он не спрашивал, куда. Все последние дни они только и говорили об этом месте – огромном древнем кладбище, где они могли встретить Птахотепа и Хамерута. Но Шере почему-то больше не опасался этой встречи. Эй-Нефер рассказывала, что Птахотепу пришлось тащить Хамерута на себе, и вскоре Ка сказал ему, что мертвяк в таком состоянии не может быть опасным, а живых людей Шере не боялся.
Местность, по которой они шли, была пустынной и безжизненной. Но на востоке из-за горизонта иногда выглядывали зелёные кроны – признаки оазиса, который они покинули.
– Я подходила к кладбищу с противоположной стороны, – сказала Эй-Нефер во время очередного привала, когда они, рассевшись на камнях, утоляли голод и жажду. – Оттуда, со стороны оазиса.
И девочка показала рукой на восток.
– А здесь я ещё не бывала, – закончила она. – Правда, ночью, когда я убегала оттуда в первый раз, я попала как раз куда-то сюда, но была такая темень…
Шере снова задумался. Темнота и слепота, говорил ему отец, являются разновидностью смерти. Именно поэтому тьму следует разгонять факелами и светильниками, ведь смерть, пришедшая раз, может уже не уйти…
Когда солнечный диск уже готов был погрузиться в кровавые глубины загробного мира, из-за возвышенности внезапно для обоих показалось кладбище. Но оно оказалось совсем не таким, каким оба ожидали его увидеть. Вместо нагромождения небольших курганов из камней вперемежку с костями, среди пустыни поднималось довольно крупное сооружение, которое даже у Эй-Нефер, которая пришла сюда уже в третий раз, вызвало оторопь.
– Я этого не видела, – заворожённо сказала она.
Здесь было необычно тихо для города мёртвых. В мер-неферском некрополе всегда стояли суета и гомон, там было почти так же оживлённо, как на базаре. Даже по вечерам между гробниц можно было кого-нибудь встретить: то вдова придёт наполнить сосуды водой или вином, то мальчик пробежит, выполняя поручение жрецов, то сам жрец просеменит по дорожке по своим делам… здесь же стояла мёртвая тишина, и даже шептание одежды родни ушедших не нарушало их покой.
– Как-то тут странно… – пробормотал Шере.
– Так рядом же нет жилищ, – прошептала Эй-Нефер, которой тоже было не по себе. – Небось тутошние мертвяки уж когда ушли-то…
Вскоре они подошли к высокому и длинному сооружению, поднимавшемуся вверх четырьмя сужающимися ступенями высотой в три роста Эй-Нефер каждая. Окон в доме не было. Каждая из четырёх сторон была длиной в пятнадцать шагов4. Шере потрогал рукой стену.
– Камень, – сказал он. – Не кирпич. Как же сумели нарубить столько? Такие огромные, – сказал он, осматривая стену в поисках строительных швов.
Тем временем быстро стемнело. В тусклом лунном свете осмотреть загадочное сооружение было невозможно, но дети шли по его периметру, собираясь полностью обойти и вернуться в точку, откуда они начали движение. Вдруг Шере почувствовал что-то и остановился.
– Что случилось? – спросила Эй-Нефер.
– Тут дверь, что ли… – ответил он и начал ощупывать стену.
– Нет никакой двери, – сказала Эй-Нефер. – С чего ты взял?
– Да есть же, – упрямо твердил Шере. – Даже не дверь, а окно. А за окном свет…
– Окно? – насмешливо спросила Эй-Нефер. – И что же ты в нём видишь?
– Статую, – серьёзно ответил Шере. – А вокруг рисунки и надписи. Постой-ка, – он недоверчиво посмотрел на неё. – Хочешь сказать, что ты ничего не видишь?
Эй-Нефер засмеялась.
– Хватит сочинять! – сказала она. – Пошли дальше, может настоящее окошко найдём.
Шере немного обиделся, но спорить не стал и только спросил:
– А зачем нам оно?
– Тут может разное зверьё шляться, – ответила Эй-Нефер. – Не поспишь толком. А вот если бы забраться внутрь этой штуки, там было бы безопасно…
– Ага, безопасно, – сказал Шере. – А вдруг там мертвяки?
– Знаешь, – заметила Эй-Нефер, – лучше мертвяк, чем гепард. С мертвяками договоримся.
Шере вздохнул, и споткнулся обо что-то.
– Эй-Нефер, – сказал он. – Тут ступеньки, что ли…
– Ага, похоже на ступеньки. А раз ступеньки, то где-то тут и вход.
Они вгляделись в темноту и с трудом рассмотрели на серовато-буром фоне стен чёрный провал.
– Сюда, – сказала Эй-Нефер, схватила Шере за руку и потащила его в провал. Её прикосновение придало мальчику смелости, и он шагнул вслед за немху.
Несколько метров они прошли в полной тьме, затем упёрлись в стену и повернули налево, куда попорачивал коридор. Затем был ещё один поворот направо и два налево, после чего Эй-Нефер, шедшая впереди, едва не упала. Она остановилась, присела, и ощупала рукой что-то перед собой.
– Опять ступеньки, – сказала она, встала, снова взяла Шере за руку и пошла вниз.
– Подожди, – сказал он. – Тут ещё поворот есть.
И уже он сам потащил свою подругу направо. Стоило им зайти за поворот, как в конце тоннеля появился слабый свет. Дети пошли на него и вышли в довольно просторную комнату, освещаемую факелом, стоящем в специальном углублении в стене. У задней стены на постаменте стояла большая статуя человека. Постамент был покрыт письменами, а стены вокруг статуи – рисунками и надписями.
– Ого, – сказала Эй-Нефер.
– Вот её я и видел снаружи, – показал Шере на статую. – А вот и дверь, кстати.
И Шере кинулся к двери в стене слева. Не найдя ручки, он принялся толкать её, затем, нащупав тонкими пальцами границу между дверью и стеной, потянул на себя, но всё было тщетно, дверь не сдвинулась ни на волос.
– Она вырезана в камне, – сказала Эй-Нефер, которая всё это время стояла рядом.
Они стали осматривать рисунки на стенах. Здесь были изображены сцены из жизни людей и богов. Шере без труда узнал в одной из нарисованных фигур ибисоголового Джехути, в другой – бога подземного царства Инпу с головой шакала.
– А вот это Хатхор, – сказал он, указывая рукой на женщину с коровьими рогами на голове.
Эй-Нефер подошла ближе и провела рукой по рисунку.
– Да, это моя мут, – подтвердила она. – Она где-то рядом, я вижу её Ка.
Шере подошёл
