Мы тебя уже и отпеть успели. Оказывается, три года прошло, Рита. И не помню ничего толком — он медленно потёр лицо ладонью.
— Да и как тут упомнить? Утром проснулся, пошёл выпивон добывать, напился — вот и день прошёл. Жена уже замуж вышла. Не тревожь, говорит нас. Дочери жизнь не порть, каково ей жить будет, ежели отец бомж.
— В общем, по новой запил. Тоска такая черная окрутила меня. Думал, никому не нужен, так зачем жить? Вот и напивался вусмерть — он тяжело вздохнул.
Воспоминания давались ему нелегко.
— Очнулся когда здесь, думал, всё, допился до чёртиков — улыбнулся Игнат.
— Потом решил, что помер, слава богу. Прямо облегчение испытал. Потом осмотрелся. Дошел до селения, там по домам ходил, жить же нужно где-то. Там и Люся пригрела. Вдовая она к тому времени была. Ну, я расслабился, понимаешь, отмечу, думаю по русской традиции своё воскрешение. Так Люська быстро меня в чувство привела. Взяла дубину и так отходила, три дня лежал. Она плачет, говорит, думала, на старость ей Хранительница хорошего мужа прислала. Чтоб вместе пройти этот путь в уважении и согласии. И уйти вместе.
— Я пока отлеживался, в себя прям пришел. Мне второй шанс, можно сказать дали, а я его просрать хочу. Нет, думаю, другой шанс навряд ли придётся. Ну и взялся за ум. А ум-то учёный, понимаешь, вот и начал здесь немножко кумекать. То там улучшу, то здесь придумаю. Что знаю хорошего, здесь реализую.
— Время шло. Местные смотрят, серьёзный вроде, не пьющий, и относится стали с почтением. Там и должность предложили — смеялся Игнат.
— А я и согласился. Чтоб, значит, времени меньше было на всякие глупости. Я сначала думал наказание это для меня, за жизнь мою непутёвую. А нет Рита, награда это. Награда! Может и не такой уж я плохой человек, а? Ежели, наградили меня таким царским подарком? — сказал он, заглядывая мне в глаза с надеждой.
Вот, казалось бы, всё для себя он уже решил, но поддержка все-таки необходима. Я кивнула головой:
— Хороший Игнат. Я сердцем чувствую. Награду ты получил. Понять бы ещё- меня за что сюда? Тоже наградили или наказали? Разобраться нужно.
— Разберешься. Но просто так ничего здесь не делается. У тебя родные то остались там? Семья?
Я покачала головой:
— Детдомовская я. Из родни никого. Друзья только. А семьёй так и не обзавелась. И сколько ты здесь, Игнат?
— Не знаю. Здесь время по-другому идет. Я сначала пытался считать, а потом плюнул. Да и зачем? Вот спроси, сколько здесь живут?
— Сколько?»
Он улыбнулся:
— Двести Рита. Двести лет — он поднял указательный палец вверх — И это в среднем.
Я от удивления рот открыла. — Как такое возможно?
Игнат довольно кивнул головой:
— Возможно. Так что, это там дома ты женщина бальзаковского возраста. Здесь ты совсем молоденькая девка на выданье — со смехом закончил он.
— Скоро сваты попрут. Выбирай себе на здоровье.
Ну не фига ж себе. Двести лет. Нет, ну так то, если порассуждать, то дома и экология, и загазованность, и химическое оружие, и катастрофы опять же.
— Игнат, а обратно можно как-то?
— Можно, наверное. Тут одну с попутным ветром принесло много лет назад, визжала всю дорогу до столицы, как поросёнок резаный. Сопровождающие чуть не оглохли. Что уж она там, в столице устроила, не знаю. Но говорят, турнули пинком под зад отсюда — со смехом закончил он.
— Представь, что она дома рассказывала? Что была в другом мире — смеялась я.
— В психушку загремела наверно — подхватил Игнат.
Ох, как много о чём мне есть подумать. И опять какая- то далёкая мысль, будто хочешь вспомнить что-то, да не можешь.
Мы с Линой в это время закончили нарезать вяленые фрукты.
— Теперь смешиваем с мёдом и катаем шарики, потом раскладываем на доски — Лина кивнула головой.
Мы с Люсеттой пошли в холодник ставить сладости.
— Люсетта, можно я вас как Игнат, Люсей звать буду? Мне ваши имена трудно запоминаются.
— Зови Рита. Гринат приучил уже — смеясь, сказала она.
— Теперь только на Люсю и отзываюсь. А бывает проникновенно так скажет, Люсьена мол ты моя — приложила ладони к груди — Сердце так и заходится.
— Рассказал уже как воспитывала?»
Я кивнула.
— Ты, давай не торопись с выводами, успеешь ещё назад домой вернуться. Не просто же так тебя сюда отправили.
— Подумать нужно — медленно ответила я — Сначала детей пристрою. Ответственность взяла за них. Я их спасла, мне их в хорошие руки сдать нужно.
Вечер закончился в неспешных разговорах. Я прикладывала к лицу холод, чтобы унять опухоль. Да куда там, глаз совсем закрылся, могла видеть мир только одним. Красавица в общем.
***
На следующий день, проведя его, как говорится, в трудах праведных, позвала животных и детей, взяла грязные вещи, и мы пошли к озеру. Игнат, увидев нашу процессию, крикнул в след:
— Ты не балуй там, давай. Без приключений обойдись.
— Полностью с вами согласна. Самой уже надоело встревать в разные истории. Отдохнём немножко, да и подумать мне нужно.
Он кивнул головой.
Накупавшись вдоволь, мы с детьми улеглись на траву. Животные убежали в лес.
— Рита, с нами что теперь будет? — Марк как старший из детей задавал правильные вопросы, беспокоясь о своей судьбе.
— Игнат Петрович должен был выяснить, где ваш родственник живет, Марк. Не волнуйся пока что. Ты сам как настроен? Останетесь у родни? Или мысль бежать в столицу еще не оставила тебя?
— Сестру не оставлю одну. Один я у неё остался. Не могу бросить. Мамка говорила: «Чтобы ни случилось, вы брат и сестра, помогайте друг другу, когда меня не станет». Никто и не думал, что её не станет так скоро.
Он опять загрустил.
— Ничего, Марк, все будет хорошо. Мне ведь в столицу нужно идти, даже если нам не пути, я вас не брошу. С вами пойду.
Дети с надеждой смотрели на меня. Я кивнула:
— Вместе пойдем. Вас пристрою, потом свои проблемы решать буду. Домой всё же вернусь, наверное — почему-то, на глазах навернулись слёзы.
Я повернула к ним голову:
— Не забудете меня? — смотрела на них с грустной улыбкой, словно запоминая их лица.
У Лины сойдёт с щёк детская округлость, черты лица чуть заострятся. Детские, ещё доверчивые голубые глазки, с высоко поднятыми соболиными бровями, обещают свести с ума не одного парнишку. Красивая девчонка вырастет, видно мать красавица была.
Я перевела взгляд. У Марка возле губ пролегла еле
