Мазуров ушел, но минут через десять вернулся с квадратными глазами.
— Представляешь, он распорядился отправить машину в Константиновку прямо при мне.
— Какую?
— Воронок.
— Вот это да! Не ближний путь! Расщедрился Мамон.
— Значит, это ему выгодно, — решил Астафьев. Оба майора с удивлением посмотрели на молодого коллегу.
— А лейтенант точно уловил суть дела, — хохотнул Колодников. — Мамонов ничего не сделает, если это ему не выгодно.
— А как же мы? — спросил Юрий. — Нельзя же дать им повернуть дело по-своему…
Он хотел еще что-то добавить, но тут Мазуров вскочил и, замахав руками, как курица-наседка крыльями, вышел в небольшой тамбур, плотнее прикрыл дверь и прибавил громкость радиоприемника. Разговор продолжался под звуковое оформление классической музыки.
— Тебя куда бросили? — спросил Мазуров Колодникова.
— На эту, колодезную купальщицу.
— Без экспертизы это полный висяк.
— Я тоже так думаю, — согласился Андрей.
— Может, тогда плюнуть на все и заняться делом Орловой?
— Можно попробовать. Ты как, Юр?
Астафьев молча кивнул.
— С чего начнем? — спросил Мазуров. Колодников посмотрел на лейтенанта:
— Прежде всего, ты навестишь свою крестницу….
Через десять минут план был готов.
Выйдя в коридор, Мазуров нос к носу столкнулся со «старым знакомым».
Толика Афонькина в наручниках волокли под руки два милиционера. Увидев майора, невезучий любитель красивой жизни взвыл.
— Иван Михайлович, вы же говорили, что я главный свидетель, а эти волки забрали меня как последнего урку!
Майор только развел руками, ничего утешительного Афонькину он сказать не мог.
— Плохой знак, — шепнул он Колодникову.
— Это точно.
* * *
Визит Астафьева в больницу не принес положительного результата. В коридоре он встретил мать Ольги.
— Добрый день, Анна Владимировна. Как Ольга? — спросил Юрий.
— Ой, Юрочка, даже не знаю!
— В чем дело? — встревожился лейтенант.
— Ресницы у моей девочки задрожали, как будто глаза открыть хочет, я — бегом за врачами.
— И что врачи?
— Не знаю, они сейчас совещаются. Меня не пускают.
Астафьев тихо вошел в палату. У кровати Ольги стояли два врача, один из них был знакомый Астафьеву Сударушкин. Лишь взглянув на девушку, Юрий понял, что она пришла в сознание: глаза ее были открыты, но выражение их было крайне испуганное, дыхание прерывистое.
— Здравствуйте. Что случилось? — обратился лейтенант к Сударушкину — Не знаю, обрадую вас или огорчу: Орлова пришла в сознание, но у нее практически полная амнезия. Она ничего не помнит и поэтому напугана этим до предела, — ответил Сударушкин, отводя Астафьева в сторону.
— Это надолго? Амнезия?..
— На этот вопрос вам никто не ответит. Амнезия — непрогнозируемое состояние. Были случаи, когда память к больным вообще не возвращалась. Или возвращалась частично. В данном случае это последствие сильного удара по голове.
Но Юрия интересовала одно.
— Значит, в ближайшее время рассчитывать на показания Орловой нельзя? — все-таки переспросил он.
— Я все объяснил. Девушка перенесла нервный стресс, и даже если бы к ней вернулась память, я вряд ли позволил бы вам сразу беседовать на тяжелую для нее тему. Сейчас ей необходим покой.
— Доктор, я вас очень прошу, если к Орловой вернется память, хотя бы сообщите нам.
— Хорошо, — согласился Сударушкин. — Но повторяю, это может произойти и не скоро.
В палату внесли штатив для капельницы. Пока мед сестра устанавливала систему, Астафьев отвел Сударушкина к окну.
— Вам насчет Ольги из нашего ведомства сегодня еще не звонили?
— Пока нет.
— Если позвонят, скажите то же, что и мне, но поменьше оптимизма. Для ее же пользы.
Доктор с удивлением посмотрел на лейтенанта.
— Тайны мадридского двора?
— Есть некоторые сложности, — признался Юрий.
— Хорошо, нет проблем. Сделаем в лучшем виде, — заверил доктор.
В коридоре Астафьев покосился на сидевших на диванчике двух милиционеров.
Один из них, позевывая, листал журнал, второй заигрывал с хорошенькой медсестрой. Никто из них не обратил внимания на то, что кто-то вышел из палаты.
— Охрана, язви тебя! — пробормотал Астафьев, но одергивать бойцов не стал.
Больше всего Юрий рассчитывал как раз не на них, а на родителей Ольги. Эти же двое перед дверью должны сдерживать убийц самим фактом своего присутствия. "Да, — размышлял он, — вроде бы есть главный свидетель, а в то же время и нет.
Рассчитывать на Орлову пока нельзя".
* * *
Как и было задумано по плану, лейтенант отправился по адресам участников банкета. Сначала он решили опросить второстепенных лиц: официантов, поваров, администраторов. Увы, это ничего не дало. Работников сферы обслуживания интересовало только одно: как побольше урвать для себя с банкетного стола.
Гораздо больше дали показания личного шофера самого Стародымова.
Астафьев застал его в гараже рядом с мэрией. Мужчина лет сорока пяти неторопливо, копался в моторе черной «Волги», но охотно оторвался от своего занятия для разговора с оперативником. Себя он попросил называть просто Иваном.
В тот памятный вечер он находился при машине и поневоле видел всех выходящих на крыльцо ресторана покурить.
— В синем платье, говоришь? С блестками? — переспросил он Астафьева. — И на голове такая вроде как башня? Видел, как же. Она из девиц, наверное, единственная не курила.
— Откуда вы знаете?
— Да другие постоянно выскакивали из ресторана посмолить, а ее я один раз только и видел. Она вышла из ресторана и пошла по аллее.
— Одна?
Иван ненадолго задумался.
— Сначала с ней была еще одна деваха, тоже хорошенькая, в серебристом таком платье, волосы распущены. Она, по-моему, не хотела, чтобы та, в синем, уходила. За руки ее все хватала, тянула за собой… Поддатенькая она хорошо была, это точно.
— Кто поддатенькая? — не понял Юрий. — В синем платье или в серебристом?
— В серебристом, а про ту ничего такого сказать не могу.
— Она в какую сторону пошла? По аллее в сторону памятника или в противоположную?
— В противоположную.
«В сторону дома», — подумал Юрий.
