за эту цену мы могли бы спасти несколько детей. Я слишком плохо торгуюсь!»
– Кушай, кушай, всё тебе, – мягко подбадривала Аи. – Мэй[78], принеси каштановый пирог, – обратилась она к хрупкой рабыне дома.
– Но вы готовили его на завтра… – поспешила напомнить та.
– Время есть, испечём новый. Посыльный придёт только после первого часа утреннего Солнца.[79]
– Не стоит, – перебила их Сона. – Должно быть, она не ела целый день, не стоит тяготить оголодавший живот.
– Совсем бедняжка, – искренне сопереживала женщина. – Куда бы нам пристроить очередного постояльца?
– Поживёт со мной, – отозвалась Сона.
– Не потеснит?
– Если позволите, я расстелю для себя те тёплые одеяла, а гостья займёт мою лавку.
– Да-да, конечно, и не спрашивай! – по-доброму, но с заметным облегчением согласилась хозяйка дома, ведь проблема размещения неожиданного гостя разрешилась сама собой.
– Хотела бы попросить на завтра новый ковш с углём.
– Мэй принесёт утром, – Аи посмотрела на служанку.
– Слушаюсь, – ответила Мэй.
– Какое у тебя имя? Кто твои родители? – хозяйка перевела внимание на гостью.
Девочка вопросительно посмотрела на спасительницу и, вероятно, прочитав на её лице запрет, вновь застучала ложкой по тарелке.
– Думаю, она не знает южный язык, – ответила за свою подопечную Сона.
– Будет сложно… Утром отправлю Мана на площадь разузнать, что известно.
– На кухне и без того забот достаточно, – остановила её Сона. – Я обременила вас просьбой о Ху Цзы и не посмею просить о прочем.
– Разве можно так говорить о детях?! – отмахнулась женщина.
– Сам схожу, – вступил в разговор появившийся в дверях Чжу Жу. – Нечего ему без толку слоняться, а то взвалит свою работу на девушек, а те и боятся главному слуге поперёк возразить.
– Так мне даже спокойнее будет, – согласилась Аи. – А тебя, – она повернулась к неизвестной, – я пока назову Ми Лу, согласна? Нехорошо человеку быть без имени, даже у рабов оно есть.
Стремление добронравной Аи помочь «потерявшемуся» ребёнку рвало Сону изнутри:
«Мне стыдно вас обманывать. Однако покупка нелегальная, следовательно, чем меньше людей знают, тем лучше. Надо найти способ вывести её из города. Документы у меня, а клеймо… Придумаю. У ворот потребуют именную табличку, которой нет. И разрешения Юй Куо, до сих пор числящегося хозяином, тоже нет. Что делать? Получается, по моей вине девочка застряла в городе? Есть только один выход – ей нужно стать свободной. Да, только так она раз и навсегда избавится от преследования, ведь будет свободной по закону страны. Но для меня это опасно. Иностранка, нарушившая закон. Теперь я вор. Если поймают… Стоит ли оно того?»
Сона продолжала смотреть на этого затравленного молчаливого ребёнка. В ответ истощённая девочка взглянула на свою благодетельницу, накладывающую ей добавку жидкой рисовой каши, и широко улыбнулась.
«Да, стоит».
* * *
– Госпожа Бай, к вам гость, – сообщил вечно уставший Ман.
Вслед за ним появился знакомый мальчишка в запылённой шёлковой одежде белого цвета. Теперь, при дневном свете, Сона могла разглядеть его лучше. Это был и вправду пухловатый школьник с широкими бровями и немного задранным кончиком носа. Учение Чи порицало принесение жертв простыми людьми, не служащими в храмах, а потому его последователи не носили красный биси[80], в отличие от других представителей знати. Вместо него, даже перед церемониями, повязывался фиолетовый, под цвет головному убору учёного, тканевый пояс, расшитый изображениями Духа мудрости[81] Гуй Сюэ. Плечи и грудь носившего форму также украшала большая черепаха. Такие нашивки, в виде круга, олицетворяли благоразумие и опыт, необходимый миру, и срывались с формы ученика при уличении его в неподобающем философу поведении. К поясу Сяо Ла были прикреплены тяжёлый кошель и нефритовая подвеска рода.
– Госпожа, – мальчик приложил кулак к груди.
Сона находилась на заднем дворе посреди разнообразия плетёной посуды со множеством различных ботанических экземпляров. Незнающему могло показаться, будто он попал в лавку аптекаря: корешки и стебли, кусочки стволов и кора деревьев, сушёные перец и горькие травы, кожура фруктов и семена злаков – сегодня Соне было поручено смешать в определенных пропорциях приправы для знаменитого трёхвкусового бульона Аи, ради которого в закусочной часто собирались достопочтенные горожане. «Трёхвкусовым» он назывался из-за того, что для его приготовления варилось два вида субпродуктов, говяжьи и свиные, а также целая утка. Запах пряных и острых специй разносился далеко за пределы дома, тщательно оберегавшего семейный рецепт, полностью известный лишь хозяйке.
– Я ждала вас немного раньше, господин Ван, с нашей последней встречи Огненная лошадь[82] успела сменить змею[83].
– Уговор между нами в силе?
– Безусловно.
– А если я скажу, что не смог его найти?
– Это меня очень огорчит, но весть об отсутствии искомого мною человека в вашем поселении – тоже полезные сведения.
– Что же будет, узнайте вы, что господин, о котором идёт речь, не в городе?
Так старательно возводимые месяцами и поддерживаемые собственными уговорами надежды, а быть может, лишь иллюзии, рухнули, выжигаемые изнутри большим пламенем, следующим за взрывной волной шока:
– Как? Где же ему быть?
– Вдруг, если?..
– Вам что-то известно?
– Как вы намереваетесь поступить?
– Отправлюсь искать в других городах, – предвкушая ужасную правду о безысходности своего положения и напрасных долгих поисках, ответила Сона. Неудивительно, ведь Аи так и не смогла найти информацию о мальчике.
– Значит, вы уйдете?
– А ты надеешься, что я покину город и заберу с собой твою тайну? Будь спокоен, я уйду с Ху Цзы или без него.
– Я не нашёл его самого, но узнал о знакомом с ним человеке.
Сона не могла поверить услышанному! Наконец-то она напала на след проклятого Ху Цзы и скоро сможет вернуться! Всё случившееся забудется, словно ночной кошмар во время горячки. Жизнь, к которой пришлось привыкнуть обычной студентке, плен, страх, отчаяние девушка оставит здесь, в этой эпохе, вместе с ненавистными ей людьми. Скоро эти проблемы более не будут её касаться.
– Кто этот человек? Можешь отвести меня к нему?
– Рано. Мне самому мало известно, но обещаю, что выведаю больше и отведу вас.
– Я буду обязана тебе до конца жизни! – Сона, не в силах скрыть радости, стиснула Сяо Ла, моментально одеревеневшего от неожиданности.
– А сейчас… – придя в себя, замялся мальчишка. – За то, что я был так усерден… Проводил часы, что надлежало посвятить Духу мудрости и знаний, в выполнении вашей просьбы…
– Что же ты хочешь?
– Обещанное вознаграждение, я же заслужил.
– Имя вашего учителя Чи? Не Юй Куо? – усмехнулась Сона.
– Конечно же, странствующий философ Чи! Кто посмеет сравнить его с этим бесшёрстным?! – вспылил Сяо Ла.
– Вы правы, прошу меня простить, я не
