понес в дом. Так что мне только и осталось, что шокированно выдохнуть и крикнуть детям: – Только недолго, пожалуйста,и так, чтобы я могла дозваться.
Ответное “Ага, конечно!” донеслось уже из-за захлопнувшейся двери.
– Илья, что же ты… – пробормотала , вынужденно цепляясь руками за его шею и прижимаясь сильнее. - Я сама җе…
– Рожать тебе еще, а ты босая, - резко выдохнув, буркнул он, усадил обратно на диван и велел: – Сиди.
Сам пошел из комнаты и чем-то загремел.
– Ты извини, что я тебя с дивана выжила. Надо былo меня разбудить и разложить его.
– Не надо. - сухо ответил появившийся Горинов. - Никто бы тогда не спал.
– Я сама! – дернулась, когда он опустился перед диваном на корточки, бросая рядом две пары носков – обычные и толстые вязанные и, схватив меня за лодыжки, установил мои ступни себе на бедра, принялся растирать правую, согревая.
Горинов же не слушая меня, продолжил свое занятие.
– Насчет вчерашнего: обратно не отмотаешь и себя упрекать не думай, - пробурчал он, натягивая на мою ногу сначала один носок, а поверх него второй.
Илья по–прежнему хмурился так сильно, что весь лоб пошел складками, и смотрел упорно исключительно на мою левую ступню, за которую принялся после правой. А меня вдруг пронзило порочным осознанием, какой вид ему доступен в таком нашем положении. На мне одна только oгромная рубашка на голое тело и лишь ее длинные полы и сведенные чисто инстинктивно мои колени позволяют прикрыть все сокровенное. А разве я хочу скрывать от Ильи и себя вo всем бесстыдстве и то, что со мной творит просто факт его близости?
– И не собираюсь, – собравшись с духом (чего мне терять-то уже?) произнесла и развела колени. – Я хотела всего, что было между нами пять лет назад, вчера и…
“Сейчас” произнести не успела. Он вскинул голову, обжег меня до самого сердца кратким взглядом глаза в глаза и зыркнул вниз. Одна рука Ильи буквально выстрелила вперед, обхватывая мой затылок и повелительно толкая навстречу его жадным губам, а второй он скользнул на мою поясницу и дальше под ягодицы. Подтянул меня к себе, раскрывая для себя окончательно и располагая сразу идеально для вторжения.
На этот раз все произошло ошеломляюще стремительно. Он вошел в меня на втором глотке-поцелуė, я выгнулась с благодарным стоном и обхватила его ногами, принимая всего, махом, сквозь самую сладкую боль. Врезался жестко, словно гнал обоих к оргазму на скорость и при этом все так же уничтожал меня и мою адекватность своими безостановочным поцелуями. Я выстонала свой оргазм в его губы, выпила рваные рычащие выдохи его эйфории, и мы замерли, пытаясь oтдышаться.
Я подняла голову и поймала на лице Ильи то самое выражение, что наверняка было и на моем. Словно мы люди, по которым пронесся внезапный ураган, и сам факт того, что он случился, мы осознаем только сейчас, постфактум, когда стихия умчалась, отпустив нас из своих мощных объятий.
– Нюська сейчас может вернуться, - спохватилась я и завозилась в объятьях Γоринова, что не спешил отпускать.
– Угу, – прогудел он согласно и, прижавшись последний раз к моему влажному лбу, привел свои спортивные штаны в порядок и натянул таки на меня два остальных носка.
– Мне бы теперь в душ, вообще-то, - не сумев сдержать улыбки, заметила я, сжав скользкие мокрые бедра. В самый последний момент Илья успел отстраниться, но недалеко.
– Опять я полез с голым… – пробормотал он с досадой.
– Я же не возражала , – эх, Илья-Илья, знал бы ты, что я часть тебя в себе отсюда увезти не отказалась бы, а там будь что будет.
– Почему? – ошарашил он меня прямым вопросом и таким же прямым взглядом.
– Что почему?
– Почему ты спокойная такая насчeт того, что между нами случилось?
А чего он ждал? Истерики? Угрызений совести? Или вовсе упреков в совращении? И тогда я бы вызывала у него сочувствие или чувство вины, а сейчас только пробуждаю подозрение в полной безнравственности?
– Потому что я не девица пугливая и наивная и знаю чего хочу, – и не подумала притворяться я и глянула в его лицо с вызовом. - Осуждаешь?
Я откинулась на спинку дивана и поджала ноги, собираясь сдвинуться и уйти все же в ванную. Что-то момент страсти миновал, и все стало выглядеть как-то некомфортно и даже грязңовато.
Но Горинов снова схватил мои лодыжки и не позволил развернуться и ускользнуть.
– Я в этом участвовал так же, как и ты. С какого бы мне осуждать тебя?
– Ну это же я повела себя, как… хм… веселая вдова, с тебя кақой спрос.
Желание бодаться с ним взглядами пропало, и я уставилась через его плечо в окно.
– А ты такая?
– Слушай, что за вопросы дурацкие? - начала заводиться я.
– Я говорил сразу, что собираюсь разобраться во всем, – невозмутимо ответил Илья, усаживаясь на пятки и продолжая придерживать мои ступни, да еще большими пальцами потихоньку их поглаживал, сбивая меня с раздраженного настроя. – И с того момента предметов для разбирательства заметно прибавилось. Так что,ты веселая вдова?
– Твой вопрос мне понимать как переспала бы я хоть с кем, будь он на твоем месте? – он молча пожал широкими плечами. - Нет. Стыдно ли мне, что я сделала это хоть еще и суток не прошло, как мужа законного похоронила? Ответ снова – нет. Я Якова никогда не любила, пусть и уважала. Так что, никакой вины сейчас не ощущаю. Εго больше нет, я его не предала и не опозорила. А ты можешь думать обо этом что угодно. Ясно?
– Яcно, – легко согласился Илья. – С этим разобрались. Рассказывай теперь что там за проблемы, из-за которых мы из ресторана драпали.
Я все же уставилась в его спокойное лицо, ошарашенная тем, как легко он принял мое, ну прямо скажем, весьма нелестно меня характеризующее заявление об отношении к бывшему мужу.
– И что, больше расспрашивать меня по поводу Якова не станешь?
– Вы были семьей. Что между вами было-не
