подходили какие-то огромные люди и смотрели через палатку, что мы там делаем. Мы сначала опешили, но потом вспомнили, как мы его нашли, объяснили, что это он видел во сне. Баха начал божиться и клясться, что не спал и что днём вообще не спит, на что мы покивали головами, сказали, «ага, конечно» и устало попросили его ехать в лагерь.
Всю дорогу Бахтияр возбуждённо рассказывал подробности своего сна. По его рассказу, три какие-то гигантские фигуры в балахонистых темно-коричневых одеждах подходили к палатке, пока мы были там, и палатка становилась прозрачной и светящейся. Баха в подробностях рассказал, чем мы там занимались и добавил, что фигуры незадолго перед нашим выходом просто пропали. Всё это было бы забавно, если бы не полное совпадение того, что мы делали, и того, что рассказал Бахтияр. Львович, слушая это, ещё больше хмурился. Глядя же на Мишу, хотелось просто подарить ему каску с подбородком.
Никто ничего толком Бахе так и не ответил, и все молча выгрузились в лагере. Также молча направились к столу, где нам оставили ужин. Меня эта молчанка немного угнетала, и я робко нарушил тишину: «Давайте пока не будем делать выводов и дождёмся того, что запишет камера за ночь». Это было всё, что вертелось в голове. Для анализа нужна информация, а её не хватает. Сны это прекрасно, но нужны хоть какие-то факты.
Чтобы как-то отвлечься, после ужина я вспомнил про Тому, и, найдя её возле костра, утащил гулять. У нас с Томой нормальные отношения, мы друг другу жить не мешаем, и по возможности даже помогаем. Она, конечно, сильно удивилась моей наглости, но мужская наглость женщину совсем не отпугивает. Если даже не наоборот. Кто-то может, вообще, её всю жизнь ждёт от одного, а получает от другого. Парадоксы.
Начал я сначала её нахваливать и восхищаться. Тома напряглась, ожидая подвоха, но я её успокоил, сказал, что всё нормально, я действительно за неё рад и удивляюсь, откуда такой апгрейд произошёл. Говорю, раньше такая игра была «Томб райдер», так ты, Тома, вылитая Лара Крофт сейчас. Только косы не хватает.
— А у меня была, — отвечает Тома, — пару лет назад.
— Да, я помню, но тогда не было апгрейда, — смеюсь в ответ.
И тут Тома выдала. Глядит на меня, как будто сквозь, а взгляд где-то за мной на что-то сфокусирован. И говорит:
— А ты знаешь, это у меня от ящика вашего! Мы как только в лагерь приехали, так я его и почувствовала. Сразу. Он меня сам первый нашёл и привёл к себе наших. Я это всё знала и как завороженная была. Наши подумали, что мне плохо, в лагерь отвезли, а на мне как пелена висела — не могла убрать. Еле оклемалась потом. Этот сундук что-то от меня хочет, а что — не могу понять. И постоянно посылает такие штуки, на пакеты из супера похожие. Такой пакет как приходит — и я знаю, что я звезда, как в сказке, «ты прекрасна, спору нет». Я знаю, что могу к любому подойти, только пальчиком поманить, и уверена, что побежит. Никогда такого не было. Это всё этот ящик делает. Мне и жутко, и страшно, и страшно интересно. Но всё равно не нравится мне он. Что-то у него не то.
«Ну вот, — думаю, — отвлекся, называется». Оглядываюсь, что там у меня за спиной такого интересного. Тому же, как прорвало, тараторила без остановки, как Пушкина, наизусть.
— И ты знаешь, никому же не расскажешь. Тебе сейчас всё расскажу. Не надо такое кислое лицо делать, слушай же. Сам напросился. Так вот, во-первых, он охрененно древний. Такой, что ты даже не представляешь. Но его постоянно откапывают, потом забрасывают, опять закапывают, и он недалеко от поверхности лежит. Последний раз его откопали ровно 500 лет назад. Тут жизнь била ключом, столица была какого-то ханства, на лошадях толпы народа скакали туда-сюда. Как его откопали, притащили хану, тот говорит, зовите мудреца. А мудрец как сундук увидел, да как заорёт «закапывайте обратно, это полный привет вам всем!». Мудреца, типа рехнулся совсем на хана орать, в каталажку, так он ночью удрал, и больше его никто не видел. А к хану потом привели красотку, ты понял, на что я намекаю, она его быстро в оборот взяла и затребовала себе этот сундук. Хан такой игривый: «А что мне за это будет?» А она ему прямо так и отвечает: «Оставлю в живых!» Ну, хан юмора не понял и красотку тоже в каталажку. А ночью всё ханство вымерло. Полностью. Пропали все. И посреди ханского дворца огромная круглая яма. Узнали об этом только потому, что когда на следующий день пришёл караван и увидел пустой город, начали искать, что произошло. И нашли записи об этом у ханского летописца. Он всё это записал. И тоже пропал. Все пропали. Город потом объявили прокажённым и забросили. Мы его, кстати, и раскапываем сейчас. Вот такой у меня, Рома, железный дружок появился. А я, как та красотка, только хана нет.
— Миша говорит — вольфрамовый он.
— Да хоть из чистого золота. Мне всё равно. И не понятно, что с ним делать. Я каждое утро просыпаюсь и смотрю — пропали все или нет. Если рассказать кому — скажут, с катушек съехала. Вот и молчу потихоньку.
— А откуда ты это всё узнала, красавица? — спрашиваю.
— Так он мне каждую ночь кино показывает. А в конце «кина» под утро приходит этот пакет, вместо попкорна. Я просыпаюсь, сажусь на кровати и вмыкаю… «Тома, во что это ты опять вляпалась», — думаю.
— Но это ещё не всё, — продолжала Тамара. — Он мне постоянно какую-то ерунду показывает. Какие-то кружочки, капельки надо сложить и по всему рисунку на нём проложить. Он это каждую ночь показывает. Я уже даже почти запомнила, но кружочков этих нет.
«Бедная Тома, — думаю, — такая супер ночь, такие любимые тобой звёзды кругом, Млечный путь, как на ладони, Плеяды даже видны, а ты про сундуки мне рассказываешь. Совсем тебя этот сундук завербовал в непонятно кого. Но думаю, не совсем завербовал, раз Тома роман завела».
— Да, Томыч, — говорю вслух, — что это ты на нашего практиканта Сержио так неровно глядишь?.. Его тоже сундук приказал разрабатывать? — и хитро так гляжу.
— Ой, Ром, ты что это, ревновать что ли начал, неужели? — у Томы проснулось чувство юмора. Не безнадёжная, значит.
Молчу, хитро улыбаюсь.
— Нет, Серёженька — мужчина моей мечты, — ну может быть у меня мечта? Я как
