быть бы мне битым.
И они поддержали, уж больно много обид они держали на наглых мартышек. Тварей тут же забросали копьями, убив и ранив ещё парочку. После этого обе стороны схлестнулись в яростной беспорядочной рукопашной.
Пусть обезьяны были сильнее ванов, но последние были умнее и куда злее. Обезьянья агрессивность не шла ни в какое сравнение холодной яростью тех, кто прожил свою жизнь под ярмом и увидел призрачный шанс его скинуть.
«Битва» продолжалась всего ничего, буквально пару минут. И этого хватило чтобы ни одна мартышка не ушла. Даже тех, что пытались бежать ловили и добивали. Отличился даже прежний вождь, убивший каменным топором двоих мохнатых.
Всё было конечно. Обезьяны повержены, раненые ваны отнесены в дом. Их было шестеро, и парочка точно были не жильцы, лечить ранения живота в древности не умели.
Возник стандартный вопрос «что теперь делать». Ведь всё произошло так стихийно, никто и не планировал воевать с обезьянами. У ванов и в голове такое не помещалось, как это так, воевать с ними? Они же сильные.
Никто не хотел отвечать за убийство обезьян, некоторые стали собирать вещи и поглядывать в сторону леса, ну или соседней деревни. Может тамошние не выдадут?
Но на следующий день из той деревни пришли ваны, искать убежище здесь, на самом краю мира. Почему? Обезьяны, разыскивая таинственного колдуна устроили погром и там. Несколько десятков ванов угнали в рабство, других убили. Все оставшиеся яблоки забрали, оставили в деревне гарнизон, а вождя повесили на дереве.
— И что, вы так и будете это терпеть? — Спросил я их и напоролся на стандартный ответ.
— А что делать?
— И вправду. — Иронизировал я. А что вам бедным делать? — Я поведу вас. Мы добьёмся справедливости. — Добавил я и увидел на их лицах скепсис, удивление и ужас, у каждого индивидуально.
Да, ваны морально не готовы к войне. И своих притеснителей они боятся как огня. Хотя вот за меня вступились и сражаться стали.
В итоге под рукой у меня оказалось четыре десятка воинов. Хотя настоящими воинами среди них было меньшинство. Гарнизон обезьян в Больших Мхах (деревне, где я продал яблоки) тоже был сорок рыл. Почему бы не попытать удачу?
Ух как отговаривала меня от войны Мона. Такая пацифистка что диву даюсь. В её глазах борьба это всегда смерть. Предлагала бросить всё и сбежать в леса. Мукаки глупы и лес не жалуют, там никогда не найдут. Можно будет и избушку построить и будет что есть, а там можно в другие земли перебраться и заняться торговлей. Мне то «великому магу» уж точно будет, что предложить местным.
Да и три десятка жителей уже проголосовали ногами сбежав в лес. Но у многих из оставшихся недоумение и шок сменились яростью и горячим одобрением моих действий. Нет никого кровожаднее восставших рабов, ибо им нечего терять, и они мстят сразу за всё. Так что мой отряд вскоре вырос уже до шестидесяти ванов.
Можно было идти в «поход». Хотя полководец я такой себе, а знания мои из плоскости «чего в интернете нахватался то и знаю».
* * *
На целую неделю предоставленные сами себе, обезьяны в Больших Мхах только бухали и жрали за троих.
Идти искать таинственного колдуна? Ещё чего, дурных здесь нет. Пусть сам себя ищет, авось и найдётся. Бегать по лесам это дело не для них, они воины, а не ищейки. А колдун небось давно и сбежал.
Отряд, отправленный в Малые Мхи, не вернулся? Ну и ладно, наверное, тоже загуляли. Идти проверять их никто не собирался. Обезьяны и дальше пили пиво и местную сивуху, от которой иногда выворачивало, но зато пьянило очень хорошо.
В тот злополучный вечер обезьяны валялись на полу в большой хижине и мирно дрыхли. Там их набилось аж двадцать штук, все пьяные в стельку, вонючие, да с брюхами, набитыми местной едой.
Одна из обезьян проснулась от странного стука за окнами. Ставни были закрыты и по ним словно кто-то стучал. Удивлённая тварь тем не менее не захотела ничего выяснять, всё равно местные трусливые ваны ничего им не сделают. Вместо этого она решила выйти на улицу и отлить.
Странно, но входная дверь не открывалась, она была заперта. Пьяную обезьяну и это не смутило, её ум был слишком мал чтобы заподозрить опасность. Она благополучно отлила в углу дома и пошла назад спать…
Проснулась обезьяна только когда почувствовала запах дыма. Вот тогда её куцые мозги осознали нависшую угрозу. Она, как и её сородичи вскочили и бросились к окнам и дверям, но всё было заперто. А тем временем здание уже горело, а от дыма становилось нечем дышать…
* * *
План мне предложила Айрис. Ох уж и сообразительна эльфийка на всякие кровожадные выдумки. Входную дверь мы подпёрли брёвнами, а ставни окон заколотили при помощи досок и железных гвоздей. А больше ничего и н требовалось, крыша то соломенная, набросали на неё горящих веток и пожар вспыхнул.
Двадцать мукак сгорели заживо. Хотя сначала угорели дымом, а потом сгорели. Несмотря на свою силу выбить дверь и окна они не смогли. Точнее одна тварь смогла, выскочила из окна уже в самом конце и была заколота рогатыми без всякой пощады.
Но это была лишь малая часть «гарнизона», ещё примерно двадцать мукак спали в домах по двое или трое, а семьи ванов они давно выгнали на улицу. Большинство мохнатых от пожара даже не проснулись. Потому всю ночь ваны бегали по деревне и уничтожали эти мелкие группки.
Тяжело сопротивляться, когда ты пьян в стельку, а на тебя сонного бросаются разъярённые рогатые.
К утру все обезьяны были уничтожены. Двоих мукак поменьше взяли в плен живыми. Их вывели на центральную площадь деревни и забили до смерти палками. Чему большая часть местных была очень рада.
Большая часть, да не вся. Целая сотня ванов ещё остававшихся в деревне свалила в лес прятаться. В итоге в разорённой обезьянами деревне осталась всего сотня рогатых. И все они выразили желание сражаться до конца.
Да, известные мне деревни были лишь малой частью картины этого большого мира. К северу от этих мест, на дороге, стояла большая застава, где мукаки «брали налог» со всех проезжающих торговцев. Там в отличие от обычного грабежа был хоть какой-то порядок и видимость законности.
На заставе этой жило ещё десять мохнатых, а в их сундуках лежало очень и очень много товара, ведь
