В комнате повисла тишина. Дебби выжидающе затянулась сигаретой.
— Это правда?
— Да, я в самом деле убил их.
— И это помогло?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты удовлетворен, что сделал что-то? Ответил ударом на удар?
— Это как бы не имело никакого отношения к тому, что случилось в церкви… — сказал он, чуть помедлив.
— Как же тебя не арестовали?
— У власти там сейчас тутси. Один из них помог мне уехать.
Он говорил очень серьезно, но казалось, что сделанное не слишком его тяготит. Дебби придвинулась к нему и коснулась его щеки.
— Считай это своей исповедью. — Она легонько провела пальцами по его щеке и снова взяла свой бокал.
— Есть идея, — сказал Терри, — объехать приходы, получить разрешение обратиться с воззванием на воскресной мессе. Фрэн достал мне епархиальный справочник, и я выписал приходы, которые хотел бы посетить, и имена пасторов. Начну с восточного округа, там я кое с кем знаком.
— Твои труды ни к чему не приведут, — заявила Дебби. — Соберешь сущие пустяки.
— У меня есть фотографии маленьких детей-сирот.
— Должно быть, душещипательные?
— Эти малыши совсем одни на свете, и они голодают. У меня есть снимки, на которых они роются в отбросах…
— Единственный способ добиться успеха, — сказала Дебби, — это достать список адресов католиков. Начини с округа в несколько тысяч. Разошли брошюру с описанием своей истории, поясни свою цель, приложи снимки голодных детишек, где по их личикам ползают мухи…
— Не уверен, что у меня есть снимки с мухами.
— Не важно, главное, чтобы они были душещипательными. И обязательно приложи конверт.
— Одни эти конверты обойдутся мне… — пробормотал Терри, но замолчал, потому что Дебби энергично замотала головой.
— На конверте будет надпись: «Ваша марка тоже поможет».
— Сколько все это стоит?
— Много. Но это сработает. Подожди. — Она потушила сигарету. — Надо сделать сайт в Интернете: «Дети-язычники. Точка. Ком».
— Язычников осталось не так много. Большинство так или иначе обратилось. Очень много адвентистов седьмого дня.
— «Сироты. Точка. Ком», «Миссии и миссионеры. Точка. Ком». — Дебби остановилась. — Сделать предстоит многое. Ты понимаешь? Много черновой неинтересной работы. Можно разузнать, какие сайты уже задействованы. Я, впрочем, не слишком люблю компьютеры, они какие-то… очень уж бездушные. — Она залезла в холодильник за новой порцией льда, повернулась к Терри и, снова подумав, что его лицо напоминает лицо святого, сказала: — Впрочем, о чем я? Ты же не для сирот собираешь деньги.
— Ты так думаешь? — спросил он.
— Ты их просто используешь, этих сирот.
— Мне не особенно по душе эта идея, но ты полагаешь, им не все равно?
Дебби высыпала лед из ячеек.
— Если тебе просто нужны деньги, чтобы встать на ноги…
— Я думал, — сказал он, — ты это понимаешь, коль уж лишила меня духовного сана.
Она насыпала лед в бокалы и проговорила:
— Это навело меня на одну мысль. — И снова замолчала, как будто мысль эта только сию минуту забрезжила в ее голове. — Вот если бы ты помог мне…
— Да?
— Ты выгадал бы намного больше, чем всеми своими проповедями.
— Помочь тебе добраться до Рэнди?
— А ты бы согласился? — ответила она вопросом. И увидела, как он улыбнулся и сочувственно покивал. Временами он казался совсем простодушным.
— Сделать так, чтобы на этот раз он сбил тебя? Я это уже предлагал.
— Да, но я не хочу пострадать серьезно и стать обеспеченным инвалидом. Несчастные случаи так непредсказуемы.
— Но ты в них настоящий спец. Ты, наверное, знаешь тысячу способов, как их устроить, чертенок.
Дебби никак на это не отреагировала. Она снова наполнила их бокалы и повернулась к Терри.
— Ты сказал: «Они сидели за столом в пивной и пили банановое пиво, и я застрелил их из пистолета своей экономки». Это твои точные слова. Вряд ли я их забуду.
Он отпил глоток из своего бокала.
— Тебе было страшно?
Он покачал головой.
— В воображении я сделал это еще до того, как вошел в пивную.
— Они… сопротивлялись?
— Я не дал им такой возможности.
— Ты вошел и сразу начал стрелять?
— Сначала мы обменялись парой слов. Я предложил им пойти и сдаться. Но я знал, что они не пойдут. Так что можно сказать, когда я входил туда, то уже знал, что убью их.
12
Терри стоял и смотрел, как Дебби уезжает на своем автомобиле по дороге, вдоль которой тянулась живая изгородь и стояли старые тенистые деревья. Никаких пальм и эвкалиптов, никаких гор, выступающих из утреннего тумана, только ухоженные газоны, окружавшие загородные особняки. Дебби посигналила, и он махнул ей ленивым движением руки, которой тут же позволил вяло повиснуть. Затем повернулся и взглянул на стоявшего в двустворчатых дверях — открыта была только одна створка — Фрэна. Потом перевел взгляд на стену дома, сложенную из светлого известняка. Оконные рамы и колонны портика были выкрашены в белый цвет. «Стиль эпохи Регентства», — пояснил ему Фрэн. — Мэри Пэт взяла этот дизайн из журнала «Новости архитектуры».
— Еще пять минут — и я бы уехал, — сказал Фрэн. — И ты не смог бы попасть в дом.
На нем была куртка из белого поплина, которая делала его похожим на снеговика.
— Я думал, ты собрался во Флориду.
— Я и еду туда, до аэропорта меня довезет такси.
Предстоящая поездка, судя по всему, не слишком его радовала. Но возможно, его тревожило что-то еще.
— Ты оделся так для самолета?
— Для комфорта, — сказал Фрэн. — Лететь-то четыре часа. Ты завтракал?
— От чашки кофе я бы не отказался. У Дебби дома только растворимый.
— Она как ребенок, — сказал Фрэн. — Кофе для нее — это капучино в ресторане.
— Сколько, ты говорил, ей лет?
— Ей тридцать три, это я точно знаю. И все равно она ребенок.
— Ты хочешь сказать, — произнес Терри, проникая в мысли брата, — что она все равно слишком молода для меня? Даже не будь я священником?
Фрэн, не отвечая, повел его через холл мимо винтовой лестницы на второй этаж и через чинную столовую и буфетную на кухню. Они встали по разные стороны большого разделочного стола.
— Если кто-то видел, как ты выходил от нее в семь утра, что он может подумать?
