— Музыку надо уметь слушать. Не просто вполуха, а так, чтобы до сердца она доходила. Даже не слышать, а видеть ее надо.
Лена мало что поняла из его объяснения, но задумалась: как это не слышать, а видеть музыку? И как слепой гармонист видит ее?
— Отца на восстановление завода прислали? — перешел гармонист к обычным расспросам.
— Нет. Я с мамой и с сестренкой приехала. А папа погиб. Нам его медаль передали. Вот такую же, как у вас.
Гармонист бережно дотронулся ладонью до медали и сказал:
— Кровью эти медали даются, болью. А иногда и смертью. Ты медаль отцовскую пуще всех сокровищ на свете береги.
— Берегу, — ответила Лена и хотела что-то еще сказать гармонисту, но в это время у соседних развалин послышался шум драки и громкие возмущенные крики девчонки.
И Лена, и гармонист повернулись на шум.
— Оставьте вы его в покое! — кричала девчонка. — Он вас не трогает!
— Нюня! — наперебой кричали кому-то мальчишки. — Трус! Ну, дай сдачи, дай! Папочке пожалуйся!
Гармонист покачал головой и встревоженно сказал:
— Опять художника обижают!
— Художника? Артура?
— Ну да. Славный малец, рисует хорошо и музыку слушать умеет. Вежливый такой, только безответный. Колотят его мальчишки. Мне бы глаза да силу, я бы его драться научил.
Но Лена уже не слушала его. Она бежала на выручку к Артуру.
Возле развалин дома, на битом щебне, мальчишки постарше толкали Артура, словно мячик друг другу перебрасывали, а между ними металась девчонка и кричала, чтобы Артура не били. Фанерка с разорванным надвое листом бумаги валялась в стороне.
— Эй, вы! — закричала Лена. — Перестаньте! Я сейчас на помощь позову!
Драчуны с любопытством уставились на нее, а один, наверное, заводила, рассмеялся:
— Еще одна защитница выискалась!
— Папа! — вдруг закричала Лена. — Папа! Здесь мальчика бьют!
Мальчишки переглянулись и бросились врассыпную. А Лена ошеломленно замолчала. Почему она позвала отца? Хотя что странного? Был бы папа жив, он бы Артура в обиду не дал.
— Испугались, — улыбнулась незнакомая девчонка. — Ты молодец! Ты, правда, с отцом?
Артур отряхивал рубашку:
— Нет у нее отца. На фронте погиб.
— Так вы знакомы? — удивилась девочка.
— Да. Это Лена из четвертой квартиры.
— Здравствуй, — приветливо кивнула Лене девочка. — Меня Вероникой зовут. Я в последнем подъезде живу.
— Она со мной в одном классе учится, — объяснил Артур Лене. — Ну, и с тобой будет учиться.
— Что-то я тебя во дворе ни разу не видела, — сказала Вероника. — Прячешься, что ли?
— Просто не знаю никого.
— Ну, теперь нас с Артуром знаешь. Больше не будешь прятаться?
— Нет, — засмеялась Лена. — Не буду.
— Куда ты шла? — спросил Артур.
— Тебя искала. Думала, ты в парке.
— А я развалины нарисовать хотел.
Он подобрал фанерку и с сожалением посмотрел на разорванный, едва начатый рисунок.
— Пойдемте ко мне в гости? — предложила Лена.
Вероника сразу согласилась, а Артур озабоченно ответил:
— Валерка, наверное, уже проснулся.
— Валерка — это его братишка, — сказала Вероника и тут же посоветовала Артуру: — Возьми Валерку с собой.
— Да, — поддержала Лена. — Возьми Валерку.
Вероника с любопытством оглядывала комнату.
— Уютно у вас, — наконец похвалила она. — Здесь во время войны большая палата была. Раненые солдаты лежали. Мы с ребятами для них концерты устраивали. Пели, плясали, стихи рассказывали. Солдаты нам радовались очень. А еще раньше в нашем доме немецкий госпиталь был. Потом немцев из города выбили, и госпиталь стал нашим. А потом госпиталь перевели, и нас из разрушенных домов сюда поселили.
— Ты была в оккупации? Никуда не уезжала? — спросила Лена.
— А мы не успели уехать. Город-то в первые дни войны фашисты заняли.
— У нее отец и старшие братья в партизанском отряде были, — добавил Артур.
— Да, — подтвердила Вероника. — И мама хотела в партизаны уйти. Только меня оставить не с кем было.
— Я бы на твоем месте сам бы в партизаны ушел, — вздохнул Артур.
Но Вероника строго возразила:
— Партизанский отряд — это не игрушки. Думаешь, легко с детьми по лесам скитаться? Я бы им только мешала. Да и потом, мама связной была. К нам иногда партизаны заходили, и мама в лес с ними шла. Иногда дня на два-три. Уйдет, картошки вареной мне оставит, и я одна живу.
— Не страшно было? — с уважением спросила Лена.
— Что? Дома оставаться? Страшно. Еще как! Боялась, что мама не вернется.
— Врет, — уверенно перебил ее Артур. — Она — смелая. Сама один раз связной была.
— Ну да, — кивнула Вероника. — Один раз ходила к партизанам. Мама тогда из города выйти никак не могла. Немцы охрану города усилили. Ни за что бы взрослого не выпустили.
— А тебя выпустили?
— Выпустили, — улыбнулась Вероника. — На меня и внимания не обратили. Кто же подумает, что маленькая девочка к партизанам записку несет? Мне тогда всего восемь лет было.
— Как же ты их в лесу нашла?
— Да я их не искала. Как мама сказала, пришла на полянку, на пенек села и ждала, когда папа за запиской придет. — Вероника рассмеялась: — Папа меня увидел, слова вымолвить не мог. Вот уж сюрприз ему устроили! До сих пор вспоминает и маму ругает за то, что она меня прислала. Говорит, на минах могла подорваться. А что, если бы патруль остановил да записку бы нашли? Мама говорит, выхода другого не было, а он свое: нельзя было так рисковать.
— Вот тогда ты, наверное, страху натерпелась, — посочувствовала Лена.
— Вот тогда как раз нет, — возразила Вероника. — Тогда я ничего не чувствовала. Только радость, что с папой увижусь. Я же не понимала, как это опасно.
Шестилетний Валерка с шумом носился по комнате. Он нашел Ясину игрушку — паровозик и теперь раздувал щеки, пыхтел и гудел, как паровоз.
— Валерка! — одернул его Артур. — Как ты себя ведешь? Ты же в гости пришел! Я же тебя предупреждал!
Валерка послушно притих, но Лена встала на его защиту:
— Пускай играет. Соседи уже привыкли, что у нас шумно. Да и на работе сейчас все.
Валерка лукаво улыбнулся и загудел с утроенной силой, так, что Вероника даже уши зажала.
— Не ори! — попросила она, но Валерка ее просьбу проигнорировал.
