и прекрасно дожившими до двадцать первого столетия.
То, что здесь каждый второй сотрудник диппредставительства любой страны шпионит для своих, это, что называется, секрет Полишинеля. Просто не все знают, что каждый первый дипломат учиняет ровно то же самое, только скрытно и от разведок других держав, и даже от каждого второго своего. Ибо то, что делается на виду у всех, и работает не очень. Жаль, что в России её истории это поняли лишь в эпоху Александра Первого.
Здесь нормальная внешняя разведка у России появилась более чем на век раньше. Притом, именно её стараниями. И, что немаловажно, о её истинной роли знали всего два человека — Пётр Алексеевич да она сама. Не был в курсе даже Алексей Меркулов — самый близкий ей человек в этом времени. Что уж говорить об остальных. Даже вездесущий Меншиков, ведавший военной разведкой, и тот не имел представления, кто именно снабжает его ведомство надёжными источниками полезной информации за рубежом.
И тем более незачем об этом знать какому-то шевалье, перебравшему все возможные нормы разумного в попытке что-то разнюхать об истинной роли месье и мадам Меркуловых на переговорах. При этом он совершенно не считал русских эдакими детьми, подмастерьями. Даже осторожничал, тщательно следил за своей речью. По меркам своего времени де Сен-Жермен работал отменно. Но он не знал, как за три века эволюционировало искусство разведки. Главным в нём в последующие времена стала мера. Всё, что сверх, вызывало обоснованные подозрения и нежелательные последствия.
Он отлично играл роль разбитного мачо пополам с бретёром, решившего по бедности и отсутствию протекции влиятельных родственников поработать дипломатом. Ему бы ещё за мимикой своей последить, потренироваться перед зеркалом. Цены бы такому кадру не было.
Зрительная память у Кати профессиональная, хорошо тренированная. То есть при желании она могла по памяти «прокрутить» событие, словно видеозапись, и проанализировать каждую мелочь. Но сейчас этого не требовалось. Всё, что нужно, она успела разглядеть ещё в карете.
Пока ехали по улицам — причём, неспешно, как на прогулке — шевалье непринуждённо болтал с ними. Как раз прохаживался по поводу взаимных территориальных претензий датчан и голштинцев друг к другу. Сидел он впереди, лицом к Меркуловым, а значит, видел то, что происходило сбоку-позади от кареты. И в какой-то момент он, узрев что-то или кого-то на улице, подался в сторону и зажмурился. За несколько мгновений до того, как в стекло влетел камень. Даже до того, как неизвестный хулиган должен был размахнуться, чтобы оный осколок горной породы бросить. А вот самой Кате пришлось реагировать уже по факту, и от неприятностей её спасла только отменная реакция, выработанная годами военной службы в весьма непростых условиях. Ровно то же самое относилось и к Алексею.
А шевалье действительно прокололся. Если уже нанимаешь гопоту, чтобы устроить недругам подобный «звоночек», то хотя бы обставляй всё так, чтобы выглядело естественно.
2
—…Насколько мне известно, моего патрона, маркиза де Торси, весьма бы устроило, если бы переговоры были сорваны, — пока Катя размышляла, де Сен-Жермен заливался соловьём. Причём, отыгрывал роль крайне талантливо. — Однако я вам этого не говорил, мадам. Не хватало ещё, чтобы маркиз прознал, о чём мы сейчас с вами беседуем.
— Это было ясно с самого первого дня его приезда, — вздохнула Катя. При её эмоциональной бедности играть уже собственную роль было нетрудно. — Он поговорил с герцогом Голштинским, мистер Уитворт поговорил с представителями датской стороны — и скандал готов. И Франция, и Англия не заинтересованы в выработке мирного соглашения при участии нашей страны, это тоже было ясно как день. У всех свои причины. А у меня, извините, иная цель, и к ней я буду идти до конца.
— Вы сумели погасить назревающий скандал, мадам, и они вам этого не простят.
— Кто, по-вашему, эти самые «они»? — тонко усмехнулась дама.
— Англичане и, простите, мои соотечественники, — сокрушённо вздохнул шевалье. — Как француз я не могу не разделять взгляды маркиза, но как ваш друг… Вы позволяете себе гораздо больше, чем посланники-мужчины, и это ставит прочих в неловкое положение. Даму, даже отставного офицера, не вызовешь на поединок: вы можете себе представить, как будет выглядеть со стороны подобный кунштюк. Над таким дуэлянтом станет потешаться вся просвещённая публика. Но устроить подлость чужими руками… Поверьте, желающие найдутся, как и исполнители.
— В бою приходилось и хуже, — невозмутимо произнесла Катя. — При этом далеко не всегда я знала, откуда может прилететь пуля.
— Это может быть и не пуля, мадам. Скажем, кто-нибудь выкупит ваши долги, и…
— Мы не делаем долгов.
— Так не бывает, — не поверил шевалье. — Все делают долги.
— Имеем счастье быть редким исключением из сего прискорбного правила, друг мой, — утвердительно кивнул ему Алексей. — Офицер в провинции старается жить на свои, ведь никто такому в долг не даст. А ну как убьют, добивайся потом выплаты долга от наследников.
— Но здесь-то, друг мой Алексис, вы вполне могли бы позволить себе пожить на широкую ногу! — рассмеялся де Сен-Жермен. — Ах, неужели старые привычки так въелись в вашу натуру?
— Зато никто не выкупит наши долги, чтобы затем преследовать по суду, — пожал плечами Меркулов. — Государь наш не поощряет чрезмерной расточительности. Мы с женой обсуждали сие ещё в Петербурге и решили долгов не делать.
— Иной раз куда разумнее не делать долгов, чтобы затем не бегать от кредиторов, — Катя перевела разговор в немного шутливый тон. — Но вернёмся к сегодняшнему инциденту. Если маркиз де Торси спросит вас, как свидетеля, можете передать ему, что я стану добиваться от нашего посла князя Долгорукого дозволения подать официальный протест. Подобные инциденты не должны оставаться без ответа, в противном случае они станут повторяться регулярно.
— Я передам маркизу ваши слова, мадам, но моё личное мнение вам известно: это будет бесполезная трата времени, — шевалье разочарованно взмахнул рукой. — Датчанам ни к чему ссоры с сильными мира сего, потому они постараются затянуть дело до вашего отъезда, а затем благополучно похоронят его в бумагах.
— Моё мнение вам также известно, и я тоже не намерена его менять, друг мой, — теперь Катя улыбалась — почти мечтательно. — Мы, женщины, ужасно склочные существа. Но давайте оставим эту тему, шевалье. Надеюсь, ужин уже готов.
Маркиз де Торси мог подкупать дипломатов, министров и даже султанов с визирями, перехватывать и читать чужие письма, но никогда не опускался до уровня мелкого гопника. То же самое можно было сказать и про Чарльза Уитворта. Потому попытка приписать им подобную выходку лишь подтвердила подозрения насчёт самого де Сен-Жермена. А это было очень любопытно. Либо разведслужба Франции работает против МИДа, либо это не разведслужба. Время, в которое их угораздило попасть, как раз было отмечено ростом популярности различных тайных обществ различной степени упоротости. Не исключался также и вариант, что шевалье действует от себя самого, но это уже клиника. Ставить палки в колёса политикам разных стран исключительно из личных побуждений — нет, здесь точно нужен психиатр… Одним словом, здесь проявился некто, для кого интересы держав представляют ценность лишь до тех пор, пока совпадают с собственными.
А это уже крайне любопытно. Крайне. Поэтому с первым же курьером в Петербург отправится ещё одно зашифрованное письмо. Не исключено, что оно может запутать дело, но с большой долей вероятности на Катю клюнули именно те, кого ищет Пётр Алексеич. Главное — не торопиться подсекать, не то сорвутся.
3
Датская казна от официального протеста русских посланников всё же пострадала на некоторую сумму: как ни крути, а факт порчи имущества иностранной дипмиссии имел место, свидетели — прохожие — в наличии. Потому новое стекло в дверцу посольской кареты вставляли за счёт его величества Фредерика. Расходы небольшие, а позитивный фон стоило поддерживать. Более того, король лично заверил господ дипломатов, что не в его интересах портить отношения с «братом Петером», а значит, инцидент будет расследован по закону.
— Экие они доброжелательные, — с иронией заметил Василий Лукич, когда они с госпожой Меркуловой выходили с аудиенции, во время которой принесли искреннюю благодарность за столь дружественные шаги со стороны его величества. — Довольно было один раз линейный корабль показать, да намекнуть, что вскоре у нас таковых прибавится. Ранее-то инако себя вели. Да токмо рожи у них как были кислыми, таковыми и остались. Юль сей…
