лет так пятьдесят, а конь Данталиона прекрасно себя чувствует? — произнесла Рена.
— Мой конь бессмертный, но именно до того момента пока я жив, — ответил Данталион.
— Я не знаю сколько времени прошло с тех времён когда мы сюда попали, но боюсь, что нам необходимо как можно скорее отсюда выбираться, — заметил Амадей. — Мы с Данталионом способны прожить весьма долго, но вот твоё время на этом свете ограничено, — посмотрел он на Рену.
Арбитр и сама понимала, что она оказалась в весьма опасной ловушке из которой они пока не видели выхода. Дело в том, что ещё совсем недавно, а точнее вчера вечером она рассчитывала минимум на сто двадцать лет жизни которые отпущены арбитру. А вот сейчас стоя над выбеленными костями давно умерших лошадей, она не знала сколько времени ей ещё осталось. Амадей совершенно прав, что они могут себе позволить спокойно попытаться выбраться из западни, но вот её дни с каждой секундой стремительно сокращались.
Рена даже допускала мысль, что возможно она не доживет и до вечера. Подобные мысли её вводили в состояние шока и голова просто отказывалась думать. Она ничего не понимающим взглядом смотрела в глаза Амадея пытаясь найти у него помощь или какое-нибудь объяснение. Но дело в том, что жнец в первый раз столкнулся с подобным заклятием и пока тоже не знал, как с ним бороться.
— Это ведь книга жнеца? — спросил Данталион, указав на книгу убранную в кожаный чехол на поясе Рены. — А в ней случайно нет какой-нибудь подсказки?
Рена вначале даже не поняла о чём говорил свободный охотник, но затем после первого шокового состояния наступил момент осознания положения. Сообразив, что сейчас время особенно дорого, чтобы его вот так просто тратить на стенания о несправедливости мира. Рена вытащила книгу и раскрыв её сосредоточилась на том, чтобы описать обстановку в которую они угодили.
На пустой странице медленно проступило изображение дома возле которого они находились. Данталион оказался прав и он подсказал правильный путь действия, хотя по большому счёту именно она должна была первой об этом подумать. Книга жнеца существует не только для записей того, что с ними произошло, но и являясь волшебной и своего рода разумной книгой она могла давать и советы. Правда для получения ответа нужно было научиться задавать правильные вопросы. Судя по всему ей именно это и удалось сделать и Рена увидела описание того места куда они по своей глупости угодили.
— Это место называется «Дом забвения», — прочитала Рена. — Попасть в сети его заклятия можно только в одном случае, — продолжила она читать. — Если путник остановится и переночует внутри дома. Именно в этом случае заклятия забвения активируется и время для переночевавших и тех кто находился непосредственно вблизи его ускоряется. За несколько дней человеческая жизнь может быть полностью израсходована, но всё зависит от возраста попавшего в ловушку. Некоторым хватает и пары часов, чтобы кануть в лету.
То, что она прочитала на страницах книги жнеца только подтвердили их догадки и от этого Рене лучше не стало. Она даже почувствовало как у неё крутит желудок и начинает ломить от старости кости. Она посмотрела на свои руки и её показалось, что они стали похожи на руки старухи, но смахнув выступившие слёзы она увидела, что с руками ничего не произошло.
— Ты арбитр и внешне ты стареть не можешь, — напомнил ей жнец. — Истратив положенные годы ты просто умрёшь, — таковы условия, когда ты становишься арбитром.
— Мы поняли куда мы попали, а есть там что-нибудь про то, как из этого всего выбраться? — спросил Данталион. — До нашей встречи я наверное бы и добровольно переночевал в этом доме, но теперь я не собираюсь умирать от старости.
Рена смахнула слёзы и приступила к чтению дальше, но там была только одна фраза
«Ответ найдёте глубоко в сердце дома».
— И как это понимать? — удивился Данталион. — Какое может быть сердце у дома? Дом не живой и у него нет сердца.
Данталион говорил правильные слова, но легче от этого не становилось. Рена попыталась взять себя в руки и не растрачивать оставшееся время на слёзы. По правде сказать ей было стыдно за своё поведение и если она выживет в этой передряге она постарается больше не раскисать. Она арбитр и распускать сопли и слюни не годится для человека воспитанного в крепости-монастыре под руководством ордена «Догматов».
— Сердце значит сердце, — произнёс Амадей и посмотрел на дом.
Раньше он казался им таким уютным, а теперь от него исходила смертельная угроза, но убежать от него у них в любом случае не получиться и нужно идти внутрь него. Поправив меч на поясе Амадей первым направился к крыльцу дома. Рена шла второй, а Данталион замыкал их небольшой отряд. Войдя в дом они ничего нового не увидели, всё находилось на тех местах на которых они их и оставили. Стол отодвинутый от двери стоял возле окна. Когда они собирались покидать дом то ставни решили не открывать, но теперь для лучшего обзора они распахнули их и свет кровавых лун ворвался внутрь.
Рена так же как и её товарищи внимательно всё осмотрела, но никакого сердца или того, что можно было бы назвать таковым она не нашла. Внутри дом был откровенно пуст и взгляду банально было не за что зацепиться. Амадей и Данталион даже решили рукоятями мечей постучать по стенам в надежде обнаружить какое-нибудь потайное помещение. Но потратив на это около получаса тщательного простукивания они так ничего и не обнаружили.
— Нет хоть убейте меня но ничего не могу понять, — произнёс Данталион, опёршийся на рукоять меча.
Амадей стоял в центре дома и продолжал оглядывать стены и даже потолок, по которому они тоже стучали лезвиями. Рена на этот счёт тоже сломала голову, но и она не могла раскрыть эту тайну о сердце дома. Она постоянно повторяла про себя, «Глубоко в сердце», но это совершенно не помогало пока она на посмотрела под ноги жнеца.
— Глубоко в сердце, — произнесла она. — В домах обычно есть погреб, а он находится глубоко под ним.
Жнец понял к чему она клонит и несколькими ударами меча он обнаружил место где звук был глухой. Вместе с Данталионом они вскрыли половицы и нашли спрятанный под досками люк ведущий в погреб. Открыв люк из отверстия пахнуло затхлостью и им пришлось немного привыкнуть к запаху. Амадей держа в правой руке меч воспламенил левую кисть и используя её как факел первым начал спуск по каменным ступеням.
Само по себе
