в глубине души я все еще была женщиной, которая считала необходимым скрывать свои мечты. Единственной женщиной, которая предпочла работу ему. Той, которая боялась, что никогда по-настоящему не простит меня за то, что я разлучила нас.
— Это моя индивидуальность, — сказала я ему. — Я больше не знаю, кто я без этого. Это спасло меня, когда я была в самом низу. И это больше, чем деньги, это моя гордость.
— Эй. — Тобиас подцепил пальцем мой подбородок, приподнимая его, чтобы я могла встретиться с ним взглядом. И вот оно, знакомое утешение в его глазах. Понимание того, что он знал, каково это — любить работу. Карьера заполняет пустоту.
Пустоту, которую я создала в его жизни, когда уехала из Монтаны.
Энергия, казалось, сразу покинула мое тело, как будто свет выключили щелчком выключателя. У меня едва хватило сил добраться до подушек и рухнуть без сил.
Тобиас вытянулся рядом со мной, его тело на одной половине кровати, мое — на другой. Между нами была четкая грань, его подушки, мои подушки. За исключением одного прикосновения. Он взял меня за руку, переплетя наши пальцы, и крепко держал ее, пока я не погрузилась в сон.
Меня разбудил звон, в голове помутилось, когда я оторвалась от подушки. Я откинула волосы с лица и спустила ноги с кровати, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем подняться на ноги.
Я приготовилась к волне тошноты, которая так и не пришла. Мой желудок казался твердым, как скала. Обычным. Может быть, мне нужны были не леденцы и крекеры, а разрядка. Разговор с Тобиасом.
Ссора, если это приведет нас к лучшему.
Я шаркающей походкой вышла из комнаты и направилась по коридору, мои босые ноги бесшумно ступали по деревянному полу. Щелкнул дверной замок, раздался громкий хлопок. Затем женский голос.
— Привет. Я знаю, мне следовало сначала позвонить, но я подумала… какого черта? Я воспользуюсь шансом, что ты дома и у тебя есть несколько свободных часов.
— Челси…
Челси? Подождите. Одну из моих подруг по колледжу звали Челси, но я не разговаривала с ней много лет.
— Я знаю, ты ненавидишь сюрпризы. Я заглажу свою вину в постели.
Что. За. Хрень.
Тобиас действительно ненавидел сюрпризы. Я сама не была их поклонницей.
Особенно когда сюрпризом стала симпатичная блондинка, стоящая в прихожей и прижимающаяся губами ко рту Тобиаса.
Глава 8
Тобиас
— Челси. — Я оттолкнул ее прежде, чем она смогла сделать что-то большее, чем прикоснуться своими губами к моим.
— О, черт. — Она сдулась. — Неудачное время?
— Да. — Я грустно улыбнулся ей. — Я думаю… нам лучше прекратить это. Извини.
— Все в порядке. Я не буду тебе мешать. — Она отмахнулась, ключи от машины зазвенели в ее руке, когда она развернулась к двери.
Но прежде чем она успела выйти на яркое послеполуденное солнце, я схватил ее за локоть.
— С Новым годом.
— С Новым годом, Тобиас. Позвони мне, если когда-нибудь захочешь начать все сначала.
Я кивнул, постоял на холоде и подождал, пока ее машина задним ходом выедет с подъездной дорожки.
— Черт.
Из всех недель, когда Челси могла приехать, она выбрала именно эту. Но даже если бы она приехала на следующей неделе, или послезавтра, или еще через год, я бы отослал ее.
Из-за Евы… теперь все было по-другому. Пути назад к случайным связям и интрижкам не было. Челси была милой девушкой с милой улыбкой и добрым сердцем. Она составляла мне компанию.
Но она не была Евой.
Никто не был.
Я закрыл дверь, готовый удалиться в свой офис на несколько часов работы в надежде отвлечься от дерьма, царящего в моей личной жизни, но, когда я повернулся, пара сердитых карих глаз остановила мое бегство.
— Челси? — Ева начала постукивать ногой. Стук. Стук. Стук. Да, она была в ярости. — Серьезно?
Блять.
— Ничего особенного.
Она выгнула бровь.
— Это было случайно. Просто случайный… — Перепихон. Я остановил себя, опасаясь за свои яички, если закончу это предложение. — Она живет в Биллингсе. Каждые несколько месяцев она приезжает сюда на работу, и мы ходим ужинать.
— Как ужин, на который ходили мы, — усмехнулась она, затем развернулась и помчалась по коридору.
— Черт возьми. — Я поспешил последовать за ней и обнаружил, что она сидит на кровати, скрестив ноги и руки, с убийственным выражением лица. Она была мертвенно-бледной, с дрожащим подбородком и всем прочим. — Ева. Это ничто. Это было за несколько месяцев до того, как мы с тобой поужинали.
— Не надо. — Она закрыла глаза. — Я не хочу знать.
— Хорошо. — Я поднял руку, собираясь уйти, но ее глаза резко открылись, и этот убийственный взгляд снова нашел меня.
— Челси? Со сколькими еще моими подругами ты был?
Ну началось.
— Только с Челси.
— Я… грр. — Она фыркнула. — Я даже не могу злиться.
— Тогда почему злишься?
— Потому что. — Она вскинула руки и спрыгнула с кровати, направляясь в ванную. Ящики распахивались и захлопывались один за другим. Переступив порог, я увидел, что она в ярости расчесывает волосы.
— Поговори со мной. — Неужели мне всегда придется умолять ее рассказать мне, что она чувствует?
Она продолжала расчесываться.
— Потому что это нечестно.
— Что нечестно?
— Что ты двигаешься дальше. — Щетка полетела на столешницу, со звоном соскользнула и упала в пустую раковину. — Это нечестно. Я не хочу, чтобы ты двигалась дальше. Мысль о том, что ты с другой женщиной, с Челси, или Тиффани, или… или, с кем бы то ни было, вызывает у меня мурашки по коже.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Я провел рукой по волосам. — Ты ушла. Ты бросила меня.
— Я знаю! — Ее глаза наполнились слезами. — Я знаю, что ушла. И ты двинулся дальше. Но я этого не сделала.
— Подожди. — Я поднял палец. — О чем ты говоришь?
— Неважно. — Она пронеслась мимо меня в дверь, и прежде чем я успел осмыслить то, что она мне только что сказала, она исчезла.
Дверь гаража открылась и закрылась, далее последовал хруст ее шин по снегу, когда она уезжала.
Она не двинулась дальше. Серьёзно? Значит, у нее больше ни с кем не было? Но ведь прошли годы. Что, черт возьми, это значило?
— Сукин сын. — Я начал двигаться и пошел по пути, который выбрала она. За дверь, в свой грузовик и прочь. Я ушел.
Я попросил Еву поссориться со мной. Дурацкая идея, Холидэй. Я чертовски уверен, что мне не хочется делать это снова.
Поэтому, я колесил по городу несколько часов, пока солнце не село, и шины не привели
