выбившуюся прядку мне за ухо. — Но в армию идти мне еще меньше хотелось, поэтому я решил убить сразу двух зайцев: и «вышку» получить, и военную кафедру отбарабанить. Ну, и решил, что для этого отлично будет на какого-нибудь инженера отучиться, раз уж мне технические науки даются. Нашел универ, кажется, «Лесгафта» и подал туда документы на инженерный с самым низким проходным балом…
Я от удивления даже глаза округлила. Не верилось, что такой умный парень как Даня пошел по самому простому пути.
— А в тот год вместе со мной поступал мой троюродный брат. Он парень умный, но трусоватый, вот он и позвал меня походить вместе на вступительные в «Политех». Я походил. В итоге — я поступил, а он — пролетел, — Даня фыркнул. — Тетя со мной до сих пор неохотно общается.
Он счастливо улыбался своим воспоминаниям, и мне было радостно видеть его таким — веселым и улыбчивым.
— Данька…
— Мммм?
— Ты мне нравишься!
Долю секунды, пока до него доходил смысл моих слов, он еще улыбался, но потом резко стал серьезным:
— Что это с тобой, малая? — он с недоверием посмотрел на меня. Потом положил руку на лоб, проверяя мою температуру. — А где эта колючая, но жутко симпатичная девчонка, которая направо и налево кричала: «Я тебя ненавижу»?
Я тихо засмеялась, вспоминая как разбрасывалась обещаниями никогда не иметь с ним ничего общего и не просить меня обнимать…
— Скажи это еще раз, — ласково целуя меня в губы, попросил он.
— Ты мне нравишься…
— А еще?
— Ты мне очень нравишься…
— Не забывай это, когда будешь встречать других парней в своем универе.
Я улыбалась, а он целовал мою улыбку снова и снова.
Мы шепотом болтали о разных пустяках: вспоминали учителей, рассказывали смешные и не очень анекдоты, спорили о фильмах и мечтали поехать вместе в Питер…
Когда на часах было уже почти три утра, Даня, указывая мне на кровать, почти приказал:
— А теперь спать, малая.
Я недовольно надула губки, но если этот парень принял решение и заявил об этом, то его уже не переубедить. Я вздохнула потяжелее и забралась под одеяло.
— Посиди еще немного, — попросила, не сильно надеясь на то, что он останется. Но к моему удивлению, он лег рядом, заботливо укрывая одеялом мои плечи.
— Закрывай глаза, я уйду, когда ты уснешь.
Я послушалась его, не в силах сдержать улыбку.
— Эля…
Я наморщила нос и тихо засмеялась.
— Ш-ш-ш-ш-ш… — как маленькому ребенку прошептал он и погладил меня по волосам. — Я тебе колыбельную спою, только ты спи…
Через мгновение я услышала его низкий, неимоверно красивый голос и как можно сильнее зажмурила глаза. Вдруг показалось, что стоит мне открыть их, как все это развеется: исчезнут ромашки с моего стола, за окном вдруг станет не лето, а осень, не будет рядом Дани и его голоса…
Вспоминая сегодняшний день, слушая простые слова его песни, наслаждаясь его близостью и теплом, я медленно проваливалась в сон.
Несмотря на раннее утро и хмурую погоду, на перроне нашей железнодорожной станции собрались почти все мои родные и друзья. Мне от такого повышенного внимания было приятно и неловко одновременно, впрочем, как обычно.
Папа чересчур часто смотрел на часы, мама несколько раз переспросила, все ли я взяла, ребята пытались шутить, но смех быстро затихал, оставляя нас стоять почти в полной тишине.
На душе было тяжело и волнительно. Я едва сдерживала слезы, глядя на родные лица и понимая, что совсем скоро мы расстанемся. Впервые так надолго. И впервые я должна буду сделать в одиночку что-то настолько важное…
Вокзальные часы шли слишком быстро. До прибытия поезда оставалось пять минут, стоянка — две. А дальше — я сама. У меня поджилки затряслись.
— Ну, наконец-то! — Дима повернулся, чтобы поприветствовать Даню.
Он, как и я, выглядел совершенно невыспавшимся: непослушная челка взъерошена, руки в карманах джинсов. И это сонное выражение лица, которое делает его тааааким милым, что я даже губу прикусила, когда увидела его.
Он со всеми поздоровался и остановил взгляд своих серых как сегодняшнее небо глаз на мне. И как-то так получилось, что все сразу поняли — нам нужно побыть наедине. Незаметно они отошли в сторону, а Даня, быстро сократив между нами расстояние, обнял меня и прошептал:
— Привет! Я скучал…
И словно счастье разлилось по всему моему телу. Мы не виделись всего три часа, но я тоже скучала по нему так, словно прошла целая неделя.
Мы стояли, обнявшись, пока из динамиков не послышалось объявление о прибытии моего поезда. Даня шумно вдохнул воздух и, отпустив меня, достал из кармана кассету.
— Это тебе, чтобы в дороге не скучала, — он растерянно улыбнулся. Да уж, прощания не его «конек».
— Спасибо, — я взяла кассету и все-таки заплакала.
— Малая… — его лицо исказила боль от невозможности хоть как-то помочь. — Все будет хорошо! Не переживай ты так!
Я кивнула, вытирая слезы.
Вдали появился мой поезд. К нам подошли родители. Они обнимали и целовали меня, продолжая давать советы, мама тоже заплакала. Рядом толпились ребята, обнимая меня по очереди и желая успеха.
Поезд остановился, вышли приехавшие пассажиры, Дима занес мой чемодан в вагон и вышел. Я окинула всех прощальным взглядом, задержавшись на Дане. Поезд дал гудок к отправлению, проводница попросила отъезжающих зайти в вагон. Я шагнула в тамбур и услышала ее недовольный голос:
— Молодой человек, мы отправляемся!
Вздрогнув, поезд медленно тронулся, Даня склонился ко мне и быстро поцеловал. Через мгновение он спрыгнул на платформу, продолжая идти рядом. Поезд набирал скорость, Даня тоже ускорялся, огибая провожающих и скамейки с фонарями. Вот он уже перешел на бег, но все равно начал отставать. Я прижала ко рту тыльную сторону руки, пытаясь сдержать рыдания, глядя как мой любимый человек творит несусветную глупость, в своем нежелании расставаться со мной.
— Парень твой? — аккуратно спросила проводница, проникнувшаяся ситуацией.
Я кивнула, пытаясь разглядеть Данину белую толстовку на удаляющейся платформе.
— Любит, видно, тебя… А красивый какой, — она закрыла, наконец, дверь. — Ничего, скоро встретитесь.
Проводница ушла, а я все стояла в тамбуре, глядя в одну точку, не в силах перестать думать о Дане…
Судя по тому, что поезд прибывал на соседнюю станцию, прошло уже минут сорок, когда я
