Свет, ну, ты чего, мась? Я же не вру! Да на грибах сейчас все сидят! От политиков до гребаных рэперов.
– Сидят! – орала я. – Сидят, понимаешь?! А я не хочу, чтобы ты на чем-то сидел. Пожалуйста, Денис. Даже если это безобидно. Ради моего спокойствия… Не надо.
Денис прошелся взглядом по моему заплаканному лицу. Вздохнул глубоко, запрокинув голову. Потом обхватил мой затылок широкой ладонью и прижал щекой к груди.
– Дурочка ты, Светка. Если бы я был наркоманом – пообещал бы тебе что угодно. Они в животных превращаются.
– Пообещай!
– Ладно. Не реви только. Не реви! Слышишь? Говорю же, устал зверски. Избавь меня хоть от истерики.
– Так не давай мне повода истерить, – огрызнулась без особого энтузиазма.
– Я ведь пообещал, так?
Пообещал. И с тех пор я ничего такого за ним, слава Богу, не замечала. А теперь вот, даже отдохнуть согласился.
– Мамуль, Денис говорит, что сможет выбраться. Так что ждите.
– Вот и прекрасно! Привет ему от нас передавай.
– Он и так нас слышит. Лучше скажи, что вам из города привезти.
Пожеланий было немного. Так что ехать планировали налегке.
– Хочешь повести?
Дэн косится:
– С чего вдруг?
– А почему нет?
– Раньше ты и слышать об этом не хотела.
– Все течет, все меняется, – философски пожимаю плечами я и возвращаюсь в спальню за рюкзаком. Вообще у матери в доме хранятся мои старые вещи, и обычно я обхожусь тем, что есть, не особо понимая, зачем мне возить туда-сюда свое барахлишко. Вот только до этого я всегда приезжала одна. И красоваться мне было не перед кем. Присутствие Дениса же все меняет. Боюсь, в его глазах я буду глупо выглядеть в платьице, которое носила в десятом классе. Хотя, конечно, меня не может не радовать тот замечательный факт, что я до сих пор в него с успехом влезаю.
– Я готова, – сообщаю, выходя из комнаты, и с удивлением гляжу на Дениса, зачем-то взобравшегося на стул. – Что ты делаешь?
– Достаю кое-что...
Допустим, это я и так вижу. Просто понять не могу, на кой черт Дэну понадобилась коробка с оставшимся мне от Сашки добром.
– И зачем ты это достаешь? – сощуриваюсь я.
– Затем, что этому не место в нашем доме. Отвезем матери. У нее же, наверное, есть чердак, где хранится всякий хлам? У моей бабули, помнится, был.
– Поставь на место, – цежу я.
– Нет.
– Поставь! – повторяю настойчивей. И пусть скажет спасибо, что я довольно сдержанный человек. Две истерики за неделю – для меня явный перебор. А то б я ему устроила! – Дэн, я серьезно. Верни коробку на место.
– Я тоже серьезно. Мне осточертело, что в наших отношениях присутствует третий.
– Да что ты?! А говорил, тебе к этому не привыкать, – все сильней завожусь я.
– Делить женщину? – гладко выбритые по случаю поездки к моим родителям щеки темнеют, и на них вздуваются желваки. – Да. Это точно. Но не с трупом же, Свет. Меня, знаешь ли, не прельщает некрофилия.
И тут я его бью. Наотмашь, так что ладонь обжигает болью. Сердце подскакивает в груди и, затрудняя доступ кислорода, увязает в скопившейся в горле желчи. Опускаю растерянный взгляд на покрасневшую кисть. Сжимаю руку в кулак и, пошатываясь, ухожу прочь, успев в последний момент захлопнуть дверь ванной прямо у Денчика перед носом. Не слушая его криков, открываю кран и сую пострадавшую конечность под струю обжигающе-холодной воды. Вдруг поможет не допустить синяка?
– Свет… Ч-черт, Свет… Открой.
– Дай мне две минуты.
Он же не думает, что я тут сейчас вскроюсь? Не настолько я, блядь, чувствительная. Когда становится чуть полегче, еще и в лицо плещу. Гляжу на себя в зеркало. Взгляд, конечно, еще шальной, но лицо уже не так перекошено, как вначале. Тщательно вытираюсь полотенцем и выхожу. Дэн стоит напротив двери, привалившись спиной к стене.
– Думал, я для тебя что-то значу.
– Ой, да не начинай.
– А что ты предлагаешь? И дальше притворяться, что между нами ничего нет? Что мы с тобой просто трахаемся? Это же нелепо.
Глаза Дениса горят праведным гневом. Я откашливаюсь, отвожу взгляд. Прячу руки в задние карманы… В общем, всячески тяну время, потому что, по-хорошему, Дэн даже в чем-то прав.
– Денис, я же не отрицаю, что ты для меня много значишь.
– Тогда зачем продолжаешь цепляться за прошлое? – горячо шепчет он, обхватив ладонью мое лицо. – Я же не прошу тебя это выбросить. Просто убрать.
Утыкаюсь лбом в его выступающую ключицу. Дэн очень похудел, поневоле высушился, что совсем не удивительно с таким темпом жизни.
– Ладно.
– Серьезно? – недоверчиво вглядывается мне в глаза.
– Да. Давай ехать, – высвобождаюсь, – не то поймаем все пробки.
– Спасибо, Свет.
Я киваю и иду к двери, думая о том, что сейчас мы еще сильней проросли друг в друга. А потом что же? Потом как? Вырывать, да? С мясом, с капиллярами, без наркоза? Или… не придется? Ну, ведь может и такое быть, а? В какой-нибудь параллельной вселенной, где Денис нагуляется и самоутвердится настолько, что захочет какого-то постоянства. Мечты… А на деле глупо ждать от парня, чей полет был в зените прерван, чего-то подобного. Более того, я прекрасно осознаю, что как только Дэн вернет свою прежнюю жизнь, он неизбежно пустится во все тяжкие.
Швыряю Денису брелок от машины и юркаю на пассажирское сиденье. Дорогой, не сговариваясь, выбираем нейтральные темы для разговора. Я рассказываю смешные истории из жизни родни. Особенно Ден смеется над рассказом о моем первом в жизни дикпике. Им стала фотка младшего сына тети Гали, которую она бросила в чат, после того, как мелкому сделали операцию на яичке…
– Весело там у вас.
– И не говори. А самое ужасное, что в этом чате есть родственники, которых я даже не помню. У одного дядьки – то ли маминого двоюродного племянника, то ли троюродного брата, на аватарке – морда тигра. Так я его иначе не представляю. Прикинь, засада?
Дэн тихо посмеивается. Ловит мою ладонь. Я, улыбаясь, гляжу то на него, то на
