Сиднейской гавани на австралийском побережье. Сиднейский оперный театр - это коллаж изящных белых изгибов, которые напоминают распускающиеся паруса, облака или птичьи крылья. Бросая вызов массе и масштабу, здание возвышает вас. В нем чувствуется легкость и радость, как будто оно может просто взлететь на ветру. Когда полвека назад строительство здания было завершено, оно поразило воображение. Ничего подобного до этого не было. Оперный театр стал гордым национальным символом и международным сокровищем. "Он сам по себе стоит как один из бесспорных шедевров человеческого творчества", - говорится в экспертном заключении, подготовленном по заказу ЮНЕСКО. В 2007 году здание, наряду с Тадж-Махалом и Великой китайской стеной, было включено в список Всемирного наследия ЮНЕСКО - впервые для здания, архитектор которого остался жив.
Со вторым шедевром мы уже познакомились. Это музей Гуггенхайма в Бильбао. Знаменитый американский скульптор Ричард Серра назвал его "одним из величайших достижений архитектуры ХХ века". Когда в 2010 году ведущим архитекторам и экспертам в области архитектуры было предложено назвать наиболее значимые произведения, созданные с 1980 года, Гуггенхайм Бильбао занял первое место.
Многие считают Сиднейский оперный театр и музей Гуггенхайма в Бильбао величайшими зданиями прошлого века. Я с этим согласен.
Проект Сиднейского оперного театра был создан гениально. Архитектор Йорн Утзон был относительно неизвестен, когда выиграл всемирный конкурс на создание проекта.
Гуггенхайм в Бильбао также стал плодом гения. Спроектированный Фрэнком Гери, он является, пожалуй, величайшей работой архитектора, настолько оригинального, что единственная категория, в которую его можно отнести, - это его собственная.
Но между этими двумя зданиями есть одна разница. И оно очень большое.
Строительство Сиднейского оперного театра обернулось откровенным фиаско. Неудачи накапливались. Затраты резко возросли. Планировалось, что строительство займет пять лет, а понадобилось четырнадцать. Окончательный счет превысил смету на 1400 процентов, что стало одним из самых больших превышений стоимости здания в истории. Хуже того, Сиднейский оперный театр разрушил карьеру Йорна Утцона.
Гуггенхайм Бильбао был сдан в срок и в рамках бюджета. Точнее, он обошелся на 3 процента дешевле, чем ожидалось. И, как мы видели в предыдущей главе, принес ожидаемые плоды и даже больше, что позволило проекту войти в число тех самых 0,5 процента крупных проектов, которые выполняют все обещания. Этот успех вознес Фрэнка Гери в высший эшелон мировых архитекторов, что привело к появлению множества других заказов и огромному количеству выдающихся работ по всему миру.
Из этого контраста можно извлечь много полезного.
ЭКСПЕРИРИ
"Планирование" - понятие с багажом. Для многих оно вызывает в памяти пассивное занятие: сидеть, думать, смотреть в пространство, абстрагируясь от того, что вы собираетесь делать. В своей более институциональной форме планирование - это бюрократическое упражнение, в ходе которого специалист по планированию пишет отчеты, раскрашивает карты идиаграммы , составляет программы действий и заполняет поля на блок-схемах. Такие планы часто похожи на расписание поездов, но они еще менее интересны.
Многое в планировании действительно соответствует этой задаче. И это проблема, потому что относиться к планированию как к упражнению в абстрактном, бюрократическом мышлении и расчетах - серьезная ошибка. То, что отличает хорошее планирование от остальных, - это нечто совершенно иное. Оно отражено в латинском глаголе "experiri". Experiri означает "пробовать", "испытывать" или "доказывать". От него произошли два замечательных слова в английском языке: experiment и experience.
Подумайте, как люди обычно учатся: Мы возимся. Мы пробуем это. Мы пробуем это. Мы видим, что работает, а что нет. Мы итерируем. Мы учимся. Это эксперимент, создающий опыт. Или, выражаясь языком теоретиков, это "опытное обучение". У нас хорошо получается учиться, экспериментируя, что очень удачно, потому что мы ужасно не умеем делать все правильно с первого раза.
Временами работа требует упорства, и всегда нужно быть готовым учиться на неудачах. "Я не потерпел неудачу десять тысяч раз", - сказал Томас Эдисон. "Я успешно нашел десять тысяч способов, которые не сработали". Это не было гиперболой. Чтобы понять, как сделать недорогую и долговечную нить накаливания для лампочки, Эдисону пришлось провести сотни экспериментов с различными веществами, прежде чем он нашел тот самый способ - углеродистый бамбук, который сработал.
Эксперименты при планировании требуют моделирования предстоящего проекта. С ее помощью вы можете внести изменения в симуляцию и посмотреть, что произойдет. Изменения, которые работают - изменения, которые приведут вас к коробке справа, - сохраняются. Те, которые не работают, отбрасываются. В результате многочисленных итераций и серьезного тестирования симуляция превращается в творческий, строгий и детальный план, то есть в надежный план.
Однако гениальность нашего вида заключается в том, что мы можем учиться не только на собственном опыте, но и на опыте других людей. Сам Эдисон начал свои эксперименты с нитью накаливания, изучив результаты многих других ученых и изобретателей, которые пытались создать эффективную лампочку до него. И как только он разобрался с проблемой, любой желающий мог пропустить эксперименты, изучить то, что сделал он, и сделать работающую лампочку.
И все же, даже если я узнаю решение проблемы лампочки, предложенное Эдисоном, моя первая попытка сделать работающую лампочку почти наверняка окажется сложной. Она будет медленной, и моя лампочка может работать плохо. Поэтому я делаю это снова. И у меня получается немного лучше. И я делаю это снова, и снова, и снова. И мне становится намного лучше. Это называется "положительная кривая обучения": С каждой итерацией все становится проще, дешевле и эффективнее. Это тоже опыт, и он бесценен. Как гласит старая латинская поговорка, "Repetitio est mater studiorum" - "Повторение - мать учения".
Хороший план - это тот, в котором скрупулезно применяются эксперименты или опыт. Великий план - это тот, в котором неукоснительно применяются оба способа. В этой главе я рассмотрю, как использовать эксперименты в планировании; в следующей главе - опыт.
"ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ КАРАКУЛЬ"
Плохой план - это тот, в котором не используются ни эксперименты, ни опыт. План строительства Сиднейского оперного театра был очень плохим.
Австралийский искусствовед Роберт Хьюз назвал работу Йорна Утзона на конкурсе дизайна "не более чем великолепными каракулями". Это немного преувеличено, но не сильно. Работа Утзона была настолько скудной, что даже не соответствовала всем техническим требованиям, установленным организаторами, но его простые эскизы были бесспорно блестящими - возможно, слишком блестящими. Они заворожили жюри и отмели все возражения, оставив множество вопросов без ответа.
Главная загадка заключалась в изогнутых оболочках, лежавших в основе замысла Утзона. Они были прекрасны на двухмерной бумаге, но какие трехмерные конструкции позволят им устоять? Из каких материалов они будут сделаны? Как они будут построены?
