Бывший муж отобрал их при разводе!
— Да ты что? — толстушка запрыгала отнетерпения. — Как это возможно? Чтобы Карина и что-то отдала!
— Ой, это такая история — просто детектив… ты просто неповеришь! Этот ее муж, он оказывается…
Надежда вся превратилась в слух, но информированная особапригнулась к уху своей приятельницы и перешла на шепот, к тому же они медленнодрейфовали к центру зала, постепенно удаляясь, так что больше не удалосьразобрать ни слова. Оглядевшись, Надежда увидела, что ее снова прибило к стенес вышивками. Тут же стояла сама представительница малого народа, совершеннозабытая организаторами и гостями презентации. Старушка растерянно оглядываласьпо сторонам и теребила свой вышитый передник. Надежда приветливо улыбнулась ейи проговорила:
— Очень симпатичное полотенчико! А вы давно вышиваете?
— Ой, доченька, давно! — Степанида оченьобрадовалась собеседнице. — Годов десять! Как внучка в школу пошла, да какя на пенсию вышла, так и вышиваю! А что еще в деревне делать? Ну, коровупокормлю, курочек покормлю, и сижу, вышиваю., а научила меня женщина одна, мы сней вместе в этой.., в санатории отдыхали, мне в совхозе путевку дали. Хорошаяженщина, в школе учительницей работает… Ой, вот она-то вышивает, не мне чета!
— А как ее зовут? — заинтересоваласьНадежда. — Наверное, уж не помните?
— Отчего же не помню? — удивиласьСтепанида. — У меня память-то хорошая! И зубы, доченька, все свои! —в подтверждение своих слов она пощелкала крепкими, слегка выступающими впереджелтыми зубами.
— Ну, так и как же ее зовут? — спросила Надежда,не дождавшись ответа.
— Кого? — удивленно спросила Степанида,уставившись на собеседницу выцветшими голубыми глазками.
— Ну, ту женщину, учительницу, что вас вышиватьприохотила?
— А, ее-то! Так Варвара, Варвара Ивановна ее зовут!
В это время к хранительнице древнего искусства народа ухтипротолкались несколько журналистов.
— Скажите, — начал один из них, выставив передсобой диктофон, — каковы концептуальные корни вашего творчества?
Степанида растерянно захлопала белесыми ресницами, завертелаголовой и едва слышно проговорила:
— Ой, корова-то у меня недоена… Нюська обещаласьвыдоить, да уж знаю я, как она доит…
Тут же, рассекая толпу, как ледокол рассекает весенниеподтаявшие льды, на помощь Степаниде примчался рекламный юноша с горящимиэнтузиазмом глазами. Развернув к себе нахального журналиста, он сходузатараторил.
— Концепция древнего искусства народа ухти, последнейхранительницей которого является Степанида Лопатина, заключается в том, что егоактуальность…
Надежда Николаевна перехватила испуганный взгляд Степаниды ипоспешно смешалась с толпой. Ей было, конечно, жаль старушку, но от слов«концепция» и «актуальность» у нее начиналась аллергическая реакция, и она ужечувствовала знакомое щекотание в носу.
* * *
Алла вымыла руки, оглядела себя в зеркале и осталась в общихчертах довольна. Глаза снова горели боевым задором, на щеках выступил здоровыйрумянец, так хорошо сочетавшийся с замечательным китайским платьем в иероглифахсюнь. И что Надежда ее постоянно пилит? Разве важно, сколько женщина весит?Важно, как она себя оценивает, и какими глазами смотрят на нее встречныемужчины.
А они смотрят на Аллу очень заинтересованно. По крайнеймере, иногда. По крайней мере, некоторые. А другими она и сама совершенно неинтересуется. То есть на самом деле она никакими не интересуется, у нее естьсобственный замечательный муж Петюнчик, но ведь женщине, чтобы чувствовать себяв тонусе, нужно иногда ловить на себе заинтересованные мужские взгляды…
На этой мажорной ноте Алла распрямилась, закрыла кран ихотела вернуться в зал, но неожиданно замерла на месте. В коридоре, возле дверитуалета, разговаривали двое — мужчина и женщина.
— Возьми себя в руки! — резким, неприятным голосомговорила женщина. — На тебя невозможно смотреть! Ты совершенно раскис!
— Тебе легко говорить, — отвечал мужскойголос, — все опасности достались на мою долю!
Ты вообще в стороне!
— Но хомячок, — на этот раз женщина заговорила смягкими, мурлыкающими интонациями, — не забывай, мы с тобой — компаньоны,и должны делить все трудности, как потом поделим всю прибыль…
— Что-то я не замечаю, чтобы ты делила со мнойтрудности! Я так рискую.., меня могли видеть…
— Но ты говорил мне, что там все прошло гладко!Говорил, что там тебя никто не заметил! Или ты меня обманул?
— Как можно быть в чем-то уверенным? мужчина понизилголос. — Но пойми, я просто больше не могу выносить это напряжение…
— Хомячок, возьми себя в руки! — с нажимомпроизнесла женщина. — Не забывай, что ты мужчина! — и она засмеяласьтихим грудным смехом. — Самое трудное позади, осталось совсем немного, имы с тобой улетим далеко-далеко.., там будем только мы с тобой, мы с тобой иморе…
Последние слова женщина проговорила низким волнующимголосом. Затем выдержала небольшую, выразительную паузу и совсем другим тоном,жестким и властным, закончила:
— А теперь немедленно вернись в зал! Никто не долженобратить внимание на наше отсутствие! Кое-кому это может очень не понравиться!И ты знаешь, чего это может стоить!
Дверь туалета начала медленно открываться. Алла судивительной для ее габаритов подвижностью юркнула в дальнюю кабинку и бесшумнозакрыла за собой дверь. Затем она прильнула к щелке, чтобы разглядеть вошедшуюженщину.
Смотреть было очень неудобно, и ей не сразу удалось найтиподходящий угол зрения. Наконец, она разглядела женщину в длинном, оченьоткрытом зеленом платье, с пышной гривой рыжих волос. Ту самую женщину, которуюнезадолго до того представляли как главу благотворительного фонда «Ухти-ой».Однако Алла готова была дать голову на отсечение, что разговаривал с ней вкоридоре вовсе не господин Самородный. У криминального авторитета не могло бытьтакого растерянного, безвольного голоса. И со своим господином и повелителемКарина не разговаривала бы так властно и самоуверенно.
Остановившись перед зеркалом, госпожа Карина Лисицкаявнимательным, придирчивым взглядом окинула свое отражение, слегка поправилаволосы, открыла золотистый тюбик губной помады и легким движением прошлась погубам. Бросив на себя еще один взгляд, осталась удовлетворена и удалиласьспокойной, грациозной походкой уверенной в себе женщины.
Алла дернула дверцу кабины. Ей не терпелось вернуться в зали поделиться с подругой тем, что ей только что удалось подслушать.
Однако дверца не открывалась.
Что за черт! Алла напряглась и сильнее потянула ручку насебя. Ручка перекосилась, но дверь не подалась.
