были специально обученные павианы. Эти звери могли отыскивать вещи или людей по запаху и по приказу маджоя даже задерживать убегающего преступника).
— Позубоскаль тут! Живо отведу тебя в управление.
— С чего бы? Я закон не нарушал.
— Почем тебе знать! Проснулся, встал с кровати — уже что-то нарушил. Только не знаешь.
— Это не ко мне. Я, детка, помощник писца циновки храмового кебнета. И законы знаю точно лучше тебя. Так что хватит играться в маджоя, иди в школу.
Тут в девчонке случились разительные перемены. Она расцвела в радостной улыбке и даже подпрыгнула. Как будто дорогой подарок получила.
— Не врешь?
— Зачем мне врать?
— А медальон где? — она сдвинула брови.
Гормери вздохнул. И зачем он только затеял с ней разговор. Бежал бы себе. Уже, наверное, 10 хетов миновал.
(Древнеегипетская мера длины хет равна 52,5 метров)
— На утреннюю пробежку знаки отличия обычно не надевают. Все, прощай. Ты меня напрасно отвлекаешь.
Он резко развернулся и снова пустился вперед по дорожке. Причем так быстро, чтобы девчонка и не подумала его догонять. Напрасно. Она не только подумала, но и ринулась следом, ничуть ему не уступив в скорости.
Ладно, когда-нибудь она устанет!
Но мелкая приставала демонстрировала чудеса выносливости.
— И чего привязалась? — не выдержал Гормери, когда они миновали тихую улочку и свернули на другую, чуть более оживленную. Тут встречались сонные горожане, вяло тянувшиеся по делам.
— Когда еще предоставится случай побегать с писцом кебнета! — выдохнула она. И ведь не запыхалась даже, а они пробежали уже хетов сорок не меньше, — Меня Тамит зовут.
«Может и правда служит маджоем», — подумал Гормери, глядя как она держит темп, уверенно топая босыми ногами по каменистой дорожке. Сам он тоже предпочитал бегать без сандалий. Но он парень. А нежные девичьи ножки не должны быть настолько равнодушны к грубой земле.
— Ладно, Тамит, что ты делала на той улице, где мы с тобой столкнулись? — он уже оставил надежду подумать в тишине обо всем, о чем собирался.
— Следила в рамках расследования.
— За кем?
— Не за кем… а за чем.
Он промолчал. Если девушке не задавать вопросов, она сама все расскажет. Молчание длилось целый хет их довольно быстрого бега. Рекорд. Ну, и выдержка у девицы! Но, в конце концов, и она сдалась:
— За одним домом. Как раз из которого ты выскочил.
— Неужели? А что не так с Веселой лилией?
Не сбавляя темпа, она пожала плечами.
— А что ты там делал?
— Странный вопрос. Я мужчина.
— А… но мужчины обычно не задерживаются там надолго. А ты вышел на пробежку без медальона писца, значит планируешь вернуться?
Увы, но она была права. Вернуться придется. Хотя задерживаться в комнате с купелью он не планировал. Хватит с него. Сегодня же подыщет себе другое, более пристойное для писца, а главное более спокойное жилье. Без прямого выхода в Дуат.
— Я остановился у приятеля. Он владеет этим заведением.
— Бэс твой приятель? — вот тут она сбилась с шага, споткнувшись. На лице отобразилась гамма чувств. По большей части близких к умилению и восторгу.
— Бэс? — он притормозил, — Почему ты так его называешь?
— Он же карлик! Как его еще называть⁈ Все знают, что карлики — это земное воплощение бога Бэса.
— Его зовут Анхатон. И у нас есть только один бог Атон. Все остальные давно запрещены.
— И кто их запретил? — она что реально насмехается?
Нет, бег с этой девицей на пользу ему не пойдет. Вот, дыхание сбилось. Но разве можно пройти мимо вопиющего нарушения указа самого царя и храмовых правил?
— Наш царь Неферхепрура Эхнатон, да будет он жив, здрав и невредим, узрел единого бога Атона и приказал отменить старых богов!
— Как человек может отменить бога? — ни его строгий тон, ни серьезный вопрос девчонку не смутили. В этом городе действительно нет порядка. Если бы кто-то посмел заявить такое в Ахетатоне, уже на следующий день тащился бы в цепях к южным каменоломням. Надо бы сообщить начальству, что храмовый кебнет Атона тут блох не ловит.
— Ты нормальная? — он оглянулся, — Царь не человек, он сын бога. Неферхепрура Эхнатон сын отца своего небесного Атона.
— И ты думаешь, что это дает ему власть над остальными богами?
— Нет остальных богов! — рявкнул Гормери, не найдя аргументов, — Есть лишь один бог, Атон.
— Да неужели⁈ И куда же другие подевались? Или наши предки были настолько глупее нас, что поклонялись несуществующим богам?
— Ты ведь понимаешь, что уже наговорила незнакомцу на пожизненный срок в каменоломнях, — спорить с ней не хотелось. Да и не знал он как спорить. В его жизни существование Атона как единственного бога подвергли сомнению впервые. И кто? Юная девица, даже отдаленно не напоминающая жреца. Ну и город! Ну и нравы!
— А как тебя зовут? Должна же я знать имя человека, который отправит меня на каменоломни.
Она и не подумала испугаться. Удивительная беспечность. Он усмехнулся. Было в этой девчонке что-то, не позволяющее относится к ней как к вероотступнице. Со всей праведной яростью.
— Гормери.
— И что теперь? Осудишь меня, писец циновки Гормери? — нахалка толкнула его плечом в бок, — Ладно, мы точно не сошлись в вопросах веры. И все-таки у нас твоего приятеля зовут Бэс. Он, кстати, не против.
— Ты его знаешь?
— Видела пару раз на праздниках. Он меня благословил на прошлый Ренепет. Знаешь, что сказал?
— А у меня есть шанс не узнать?
— Он тогда сказал, что ровно через год моя жизнь изменится! Представляешь⁈ И был прав. Изменилась.
— Что ты говоришь? И как? — безо всякого интереса спросил он, все еще раздумывая, следует ли спустить нахалке ее откроенную неприязнь к указам царя и Храма или он обязан действовать по правилам кебнета: выявив нарушительницу, сдать ее в соответствующее управление. А есть ли управление вероотступниками в городе староверов? Тут поди каждый такой. Нет в царстве Хемит столько каменоломен, чтобы на них весь этот огромный Уадж отправить.
А если кто-нибудь слышал их разговор и напишет донос? Гормери оглянулся.
— Я раскрою запутанное дело и стану знаменитой! — выпалила она не без гордости.
— Ты раскрой сначала, — он все же не смог сдержать
