равно несла обязанности старшей сестры. Мне всегда казалось, что я должна задавать тон успеха.
Может быть, именно поэтому я так легко сблизилась с Кэшем. Как будто распознала его.
По тому, как он заботился о своих братьях, я поняла, что, несмотря на свое сомнительное прошлое, он хороший человек. И я думаю, он доверял мне, потому что видел в моих глазах ту же преданность и верность.
Управление "Деном" — это нечто большее, чем просто управление пабом. Мы проводим частные вечеринки, мероприятия и занимаемся кейтерингом. Не говоря уже о том, что мне приходится иметь дело со всеми межличностными драмами брата Фокса. Тем не менее, управление Саммерлендом — это огромный скачок по сравнению с тем, чем я занималась, и я не хочу никого подвести. Я не хочу просто хорошо работать. Я хочу превзойти все ожидания.
Я натягиваю туфли — последний элемент моего наряда. Теперь, когда я готова, я выхожу из своей личной комнаты в жилое пространство виллы. Лохлан прислонился к кухонной стойке, скрестив ноги, и смотрит в телефон. На нем костюм коричневого цвета с пуговицами в полоску, на пальцах золотые кольца, и он набирает текст.
Я опускаю взгляд на свою юбку с принтом гепарда и белую футболку с узелками. "Ну, теперь я чувствую себя не очень одетой". Подбородок все еще подтянут, он поднимает глаза, и его губы раздвигаются. Прежде чем он успевает произнести неодобрительное замечание, которого я ожидаю, я бросаю: "Да, хорошо. Я собираюсь переодеться".
"Нет…" Он отталкивается от стойки, словно подстегиваемый движением. "Черт, нет. Ты идеальна".
Я качаю головой и поворачиваюсь обратно к своей комнате. "Я буду очень быстро…"
"Эй-эй". Он быстро сокращает расстояние между нами. Его рука мягко обхватывает мое запястье, и он кружит меня. Я борюсь с желанием отстраниться.
Он отпускает меня, поднимает руки вверх, как будто сдаваясь, и снимает пиджак. Он кладет его на спинку стула, затем расстегивает рубашку и начинает расстегивать пуговицы. Я наблюдаю за ним, растерянная, молчаливая и, если быть честной, не так уж и не желающая позволить ему раздеться передо мной.
Рубашка присоединяется к пиджаку на стуле, и он засовывает подол своей белой нижней рубашки обратно в пояс, ухмылка дергается в уголках его губ. "Теперь мы квиты. Тебе незачем переодеваться".
Я воздерживаюсь от того, чтобы добавить, что в таком виде он выглядит еще лучше. Не задумываясь, я вытаскиваю его цепочки из-под рубашки. "Вот." Я похлопываю его по груди, и его глаза с вожделением опускаются на мою застывшую руку. От этого взгляда у меня в животе поднимается буря, и я быстро убираю руку. "Костюмы тебе никогда не шли". Он протягивает мне руку. "Пойдем?" И впервые за все время, когда я соединяю свою руку с его, в моем животе порхают бабочки.
Libidine — в переводе с латинского означает "вожделение, желание" — ощущается как ночной клуб, созданный самой Nyx. Здесь пахнет дорогой кожей и еще более дорогим одеколоном. Красно-фиолетовая неоновая вывеска на одной из стен с надписью Sinners Welcome отбрасывает адское сияние. Мягкий свет смешивается с красным и едва освещает всевозможные уголки, кабинки, сцены и столики. Каким-то образом это делает все и всех видимыми и в то же время скрытыми в тени.
Лохлан подводит нас к маленькому столику в узкой полукруглой кабинке, почти как изогнутое любовное кресло. Как только мы садимся, к нам скользит девушка с сигаретой в наряде в стиле бурлеска 1920-х годов.
"Мисс Райт и мистер Фокс". В ее голосе звучат знойные нотки. "Для меня большая честь приветствовать вас в Либидине. Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится". Рядом с сигаретами на ее подносе лежат сигары, маленькие бутылочки с лубрикантами, презервативы и спичечные коробки.
"Обан 18. Спасибо, Лулу", — с улыбкой говорит Лохлан.
Я наблюдаю за их общением, ожидая затяжных, горячих взглядов, но он просто смотрит на меня, ожидая. "О, э-э, мецкаль со льдом, пожалуйста "1.
"Конечно". Она улыбается, а Лохлан, прежде чем она уйдет, берет с ее подноса коробок спичек и сигарету. Я смотрю, как подпрыгивает ее короткая юбка, когда она идет, как с каждым шагом мелькает нижняя часть ее обтянутой сеткой задницы. Я снова ожидаю, что Лохлан будет пристально смотреть ей вслед, но когда я смотрю на него, его глаза устремлены только на меня.
"Ну что, Лулу, да?" спрашиваю я, опираясь предплечьями на прохладный черный мрамор стола.
Он тихонько хихикает, как будто его это забавляет, откидывается назад и играет с золотой цепочкой на шее. "Я с ней не спал".
"Мне все равно, если бы ты это сделал", — отмахиваюсь я.
"Ничего страшного, если так", — отвечает он.
"Мне все равно, с кем ты спишь, даже если бы я могла уследить за всеми". В его глазах вспыхивает ярость, а затем он мрачно смеется, проводя большим пальцем по нижней губе. Возвращается Лулу и ставит два наших напитка на стол. Он наклоняется вперед и двигает свой по столу.
"Не похоже, что тебе есть дело до того, с кем я встречаюсь", — замечаю я.
В морозной голубизне его глаз, потемневших от тусклого света, вспыхивает озорство. "Вот тут ты ошибаешься…"
"Ты не имеешь права", — вмешиваюсь я.
"Может быть". Он пожимает плечами, затем поднимает бокал, и его губы останавливаются на ободке, пока он говорит. Его голос такой тихий и низкий, что мне приходится наклониться, чтобы расслышать. "Но это не значит, что мысль о том, что у тебя есть кто-то еще, не заставляет меня сгорать от зависти. Мне хочется притянуть тебя к себе на колени и зарыть свой член в тебя прямо здесь, чтобы никто и не пытался".
По моей шее пробежали мурашки, и я сузила глаза. " Хотела бы я посмотреть, как ты, блядь, попытаешься".
Он отставляет свой бокал и смотрит на меня решительным взглядом, нежно проводя пальцем по ободку бокала. "Это смелость?"
"Нет…" Все лампы разом гаснут, словно задутые свечи.
Единственным источником света остается красный неон. На несколько секунд клуб погружается во тьму, прежде чем ореол красного света опускается на помост в центре
