и плюнешь на мою могилу.
— Какой же ты мерзавец, Мантуров.
— Да, мерзавец, — согласно кивнул. — Но я отец Егора. Я хочу стать им по всем правилам.
— Здорового сына не стыдно продемонстрировать обществу, правда? — горько выплюнула.
— Да, не стыдно, — жестко парировал. — Я не хотел воспитывать обреченного на страдания ребенка, но я не отказывался от здорового сына.
— Тебе так легче, да? Пытаешься в своих глазах найти оправдание подлости? Ты отказался от нас обоих, Тимур. Поезд ушел. Давай наконец разведемся окончательно. Мы отдельно. Ты отдельно.
— Нет, — коротко и твердо. — Мне сейчас развод не нужен. Наоборот, мне нужна семья.
— Уверена, у тебя есть на примете подходящая девушка для правильного, четко выверенного брака, — нарочито мило произнесла. — Она родить тебе детей. А я сейчас же подам заявление на госуслугах.
— Нет, Геля, не подашь. Ты и Егор вернетесь со мной в Москву. Моя жена и мой сын.
— Тим, — меня начало потряхивать от бескомпромиссности его тона, даже назвала привычной короткой формой имени, — ты с ума сошел? Ты себя слышишь? — пыталась апеллировать к разуму. — Женись, на ком собрался! Пусть тебе любимая рожает наследников! Я тебе зачем?! Помнится, ты сказал, что не примешь меня, даже если умолять буду. Держи свое крепкое мужское слово.
Тимур стрельнул в меня нечитаемым взглядом, но настолько уверенным, что стало страшно. Мантуров — один из самых твердолобых мужчин на свете. Если он залез на танк, то не остановится, пока с землей не сравняет и напалмом не сожжет.
— Уезжай, — ногой топнула от бессилия. — Я не хочу больше… Ты не можешь меня заставить! — покачала головой.
Не может. Ведь правда же? Не дамся. Не позволю!
— Геля, — произнес чуть мягче, — я хочу узнать сына. Я хочу стать ему отцом. Мне не нужны скандалы. Мне нужна традиционная семья на год. Потом мы разведемся.
— То есть, ты хочешь, чтобы мы играли твою семью год?! — я от души расхохоталась. — Да пошел ты! — уйти хотела, но Тимур схватил меня за руку и впечатал в мощную грудь.
— Я тебя не отпускал, Геля…
Глава 10
Тимур
— Ангелина, нам придется поговорить, — я не собирался отпускать ее в настолько нестабильном состоянии. — Ты не спрячешься от меня. Ситуация сама собой не рассосется.
— Руки убери, — упрямо дернулась. Я разжал ладонь, но если снова попытается убежать, запру в машине, пока не договоримся. — Я не буду изображать твою жену. Даже не надейся.
— Ты и есть моя жена, — снисходительно напомнил. — Это факт, с которым нужно смириться.
— Это ненадолго. Я обращусь к адвокату. Он докажет, что это ошибка системы, человеческий фактор и даже дьявольские происки! — Геля неожиданно привстала на носочки и произнесла практически мне в губы: — Я никогда больше не буду с тобой жить, Мантуров. Ни-ког-да.
Мои губы дернулись в неком подобии улыбки. Ангелина, кажется, забыла, что меня сложно напугать и практически невозможно прогнуть. Практически — исключительно потому, что любимая женщина способна лаской даже стальной прут в бараний рог скрутить.
— Замерзла? — заметил, что кожа на оголенной полоске живота покрылась мурашками. В городе Сочи обычно темные ночи, но фонари светили исправно, а тени им подыгрывали, представляя красоту моей жены в самом выгодном свете. Ангелина не раздалась в талии, а вот грудь стала сочнее, как и изгиб бедер. Девушка превратилась в женщину. В соблазнительную женщину. Очень…
— Можешь даже не утруждаться с алиментами. Просто оставь нас, — стояла на своем. Я тяжело и громко вздохнул. Я что, по-китайски говорю?!
— Давай сядем в машину, и я популярно объясню о твоих обязанностях и моих правах. Свои обязанности по финансовому содержанию тебя и ребенка я выполнял.
Ангелина покосилась на черный ленд крузер и отрицательно покачала головой.
— Говори здесь.
— Я предлагаю дать мне год на знакомство с сыном. Егор должен ко мне привыкнуть. Лучше, если это будет рядом с тобой. Мальчику так будет спокойнее. Год на твоих условиях. Все выполню. Просто назови условия. Взамен прошу быть моей женой в течение этого времени. До выборов президента и новых назначений в правительство.
Зачем мне создавать какую-то новую семью, если есть эта! Жена, которая не изменилась внешне, но которую я совершенно не узнавал внутренне. Сын, родной, как две капли воды на меня похожий. Чистый Мантуров! А характер каков!
Пасивец!
Так он меня назвал: по-детски, но грозно.
— Политика самая продажная шлюха и самая большая страсть, верно? — с саркастичной философией заметила Ангелина.
— Не верно, — ответил без конкретики. Думаю, не стоит показывать, что как женщина она до сих пор волнует меня. Это может напугать Гелю. А мне нужно другое: чтобы поехала со мной, а под одной крышей кто знает, до чего дойдем. Я не знал, что чувствую. Думал, что умерло все, отболело. Да, у меня тоже болело и ныло! Но Геля рядом, и воспоминания глаза застят: мы хорошо жили, мы любили, мы понимали друг друга. Всегда, кроме. Вот это «кроме» довело наш брак до точки невозврата. Возможно ли исправить? У нас будет год понять, а там как карта ляжет.
— Если я скажу нет? — сухо поинтересовалась. Прощупывала меня. На что способен. Правильно, потому что я способен на многое. Даже на жестокость.
— Я пойду в суд, Ангелина. Я докажу отцовство и оспорю опеку. Я заберу Егора, — посмотрел прямо и твердо, чтобы поверила, что не шучу и не играю. — Сын в любом случае будет жить со мной в Москве: с тобой или без тебя — решение примешь ты.
— Ты не сможешь… Ты не посмеешь… — произнесла с тихой яростью.
— Могу, но не хочу. Ты мать. Егор тебя любит. Ты нужна ему. Но я хочу, чтобы он смог полюбить и меня тоже. Дай мне этот чертов год! — в конце благоразумие все же подвело, и я сорвался на крик. — Не заставляй быть жестоким с тобой.
— А что будет через год, Тимур? Ты отпустишь
