Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
жизни многим ополченцам.
Но что я получу от них, кроме горячей благодарности⁈ Ровным счетом ничего! А вот на что мне тереть рассчитывать с дюжиной порубежников и пятнадцатью дружинниками-гридями⁈ К слову термин, имеющий явно варяжские корни, давно вышел из употребления, но все время вертится у меня на языке…
Нет, моих раненых так-то с полсотни наберется — тех, кто имеет шансы пойти на поправку и в конечном итоге взять оружие в руки. Но тут все весьма зыбко — раны любого воя могут воспалиться, и тогда шансов практически нет…
А, кроме того, огромная опасность исходит от подлого Ягайло и его литовцев, намеревающихся напасть на обозы с русскими ранеными и перерезать всех их беззащитными! Подорвав военный потенциал Донского и его союзников раза так в полтора… И вот как теперь мне помешать выродкам с тремя неполными десятками дружинников — да еще и будучи раненым⁈
Надо думать. Думать, думать, думать…
Ладно, вроде как хоронить павших да собирать трофеи (железо в великой цене!) будут еще дней восемь примерно — если меня память не подводит. Да и у самого из ран только порезы, царапины да ушибы. Правда, болят все — и кажись, уже жар подступает…
Н-да, помочь великому князю я не смог — и даже поучаствовать в его поисках не сумел. А все потому, что после удара засадного полка в тыл татарам, подставившим Боброку спину (и уже контратакованным у Непрядвы рыцарями Дмитрия Ольгердовича), а также после решительного натиска полка правой руки — и общего бегства поганых… После этого моя правая рука, коей приходилось рубиться едва ли не с час, налилась чугунной, неподъемной тяжестью. И я просто осел наземь там, где стоял — уже не в силах бежать, драться, кричать… Даже просто говорить. Чудовищно хотелось пить — и, наверное, даже заплакать, выпустив колоссальное напряжение последнего часа боя.
Не знаю вообще, как удалось уцелеть… Броню посекли страшно, а в броне ведь были и уязвимые места — на ногах и в подмышках, не очень хорошо защищенной шее, на лице. Щит размолотили в лохмотья — а заканчивал я бой не с собственным легким чеканом, чье древко переломилось при очередном отчаянном ударе, а с простой секирой ополченца.
Кстати, более тяжелой…
И все же я уцелел — не один конечно. Старались прикрыть, защитить мои ратники, Алексей вон даже коня уступил! Ну, так его жеребцу чуть позже подрубили передние ноги, и я едва уцелел при втором падении… Плюс сами ополченцы неплохо так поднажали на черкесов, цементируемые бронированными дружинниками, словно части РККА «коробочками» 22-й танковой дивизии под Брестом! Или 2-я десантная дивизия на Орбогоне мониторами 4-го флота, спустившимися на низкую орбиту… Отдельно стоит вспомнить и про моих порубежников — также вставших за спины ополченцев и до последнего перестреливающихся со степняками!
Короче вместе — выстояли.
Лишь бы теперь не загнуться от заразы в казалось бы, не столь и опасных порезах…
Да, больно — и мутит. И вновь очень хочется пить… Стараясь хоть как-то отвлечься, я прикрыл глаза, принявшись перебирать в памяти все то, что было мне известно о Куликовской битве — и сравнивая это с тем, чему сам я стал свидетелем… И тут мне невольно вспомнилась полемика историков двадцать первого века, много копий сломавших в жарких спорах о Куликовской битве.
В принципе, уже тогда всерьез заговорили о явно завышенных цифрах по числу сражающихся. Завышенных по сравнению с более ранними оценками в сто пятьдесят тысяч воинов Донского, двести тысяч татар Мамая… Историки решили довериться экономическим расчетам (хоть и весьма условным, и довольно приблизительным), согласно которым русская рать не могла исчисляться более, чем десятью тысячами профессиональных дружинников. Что в принципе, с учетом «утяжеления» брони в 14-м веке, вполне себе справедливая цифра — по крайней мере, мне так всегда казалось…
Также сравнивали Куликовскую сечу с известными сражениями «текущего» периода. Например, с нашумевшей битвой при Креси, где на стороне сильнейшей своим рыцарством Франции и войска короля Богемии сражалось не более двадцати — двадцати пяти тысяч воинов, а на стороне англичан — от десяти до пятнадцати тысяч человек. Или же поле боя у Грюнвальда, где сошлось навскидку тридцать пять — сорок тысяч воинов с обеих сторон, если брать реальные расклады…
Хотя приводились и иные, чуть более поздние примеры отечественной истории. Ведь в начале семнадцатого века, уже после всех поместных реформ, судьбу России на Девичьем поле решила схватка десятитысячного войска Дмитрия Пожарского — и польского корпуса Ходкевича, исчисляющегося примерно в двенадцать тысяч шляхты и боевых слуг-«почта»… Конечно, можно списать малочисленность «московитов» на разразившуюся ранее Смуту, выкосившую русское войско. Но ведь и ранее у лучшего русского полководца Михаила Скопина-Шуйского во всех его громких, победных битвах было не более пятнадцати тысяч воинов.
И, наоборот, в одной из решающих схваток Смутного времени, битве при Клушино, со стороны ляхов участвовало аж «целых» шесть, максимум семь тысяч польских «рыцарей», крылатых гусар!
Да даже при Молодях русская рать оценивается в двадцать-двадцать пять тысяч человек. А войско Крымского ханства в сорок, самое большое шестьдесят тысяч нукеров — это с учетом ополчения турецких городов и янычарского корпуса (по всей видимости, большей части охраны Перекопа). А также присоединившихся к хану любителей пограбить, всяких там ногаев и черкесов…
Это все к чему: Мамай — темник вовсе не целиковой Золотой орды, а только ее части — Ак-орды или Белой орды, включающей в себя как раз Крым, Кубанские и Донские степи. И потом, Куликовской битве предшествовала «Великая замятня» Золотой орды, собственное Смутное время татар, длившееся ни много, ни мало — двадцать лет! Плюсом сеча на Воже, где Донской разбил крупный корпус Бегича — вынудив Мамая занимать денег у генуэзцев и искать наемников со всех сторон, заключать союзы с Ягайло и Олегом Рязанским… Кроме того, в летописях, если мне опять-таки не изменяет память (!), на стороне татар в Куликовской сече упоминается как раз три темника, то есть командира десятитысячных корпусов… С учетом же того, что ордынцы пока делают ставку на крупные отряды тяжеловооруженных — а значит, и очень дорогих багатуров, то странно думать, что беклярбеку удалось собрать войско, как минимум в два раза превосходящее степную конницу крымского хана, не тратящегося
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
