Мы с Лали стали еще ближе друг другу, хотя, казалось бы, у нас не было ничего общего. Мы ничего не знали друг о друге, виделись не так часто, как обычно бывает у людей, которые становятся значимыми, но я не мог не признаться себе в том, что меня к ней тянуло.
И даже мысль о том, что у нее может быть кто-то другой, выбешивала. Но об этом я ее пока не расспросил, хотя информация относительно того, что отец ребенка Лали бросил их, внушала мне некоторый оптимизм.
– Наконец-то ты дома! – воскликнула Лера, когда мы втроем вошли в гостиную особняка, вернувшись из поездки.
Я ожидал скандала (и даже был к нему морально готов), бойкота со стороны жены, или чего похуже. Но не того, что получил. Лера обняла меня, обвив руками шею, нежно поцеловала в губы, а потом отошла и заворковала над люлькой, в которой лежала Снежана.
Мы с Лали переглянулись. Вернее, не совсем так. Это я поймал ее взгляд, в котором мелькнуло что-то вроде боли и растерянности, но не успел ничего сказать, как Лера произнесла:
– Если ребенок сыт и переодет, предлагаю дать нашей няне немного отдыха.
Не дождавшись ответа, она стала расстегивать комбинезон на моей дочери, а потом вынула ребенка.
– Лера, она спит, – одернул я жену.
– Ничего страшного. Мы просто проведем с девочкой немного времени. Втроем. Одной семьей.
С этими словами она вручила мне ребенка и повернулась к Лали.
– Ты можешь быть свободна. Мы принесем тебе Снежану, когда она проголодается или… наделает в памперс.
Я увидел, какой ужас появился на лице няни, поэтому спросил:
– Лера, зачем тебе это?
Жена посмотрела на меня удивленно, как будто я спрашивал о том, что было яснее ясного и так.
– Я хочу побыть со своей семьей. С тобой и Снежаной. А ты разве этого не хочешь?
Я не успел ответить, когда слово взяла Лали:
– Наверное, вам взаправду нужно побыть всем вместе наедине.
Я снова различил страх на ее лице, но не мог понять, что является его причиной.
– Хорошо, Снежана со мной в безопасности, – сказал я, потому что решил, что Лали может перенести свои страхи за ее похищенного малыша на мою дочь. – Я принесу ее тебе, когда она проголодается.
Няня кивнула и ушла, а я присел на диван, так и держа Снежану на руках.
– Я соскучилась, – тут же прощебетала Лера, садясь рядом. – Как прошла встреча?
– Хорошо. Все улажено. – Покосившись на жену, я гадал, что скрывается за этим ее поведением, но не мог ничего понять.
– Отлично. Хочешь, переложим ребенка обратно? Она спит и не будет нам мешать.
– Ты же хотела провести время втроем, – вскинул я бровь.
– Да, хотела. Но это не значит, что девочку нужно таскать на руках. Да и я читала, что приучать их к такому не стоит. К тому же, я приготовила ужин. Давай просто проведем время вместе.
Лера вскочила на ноги и я поднялся следом.
– Проведем, – кивнул я, после чего направился в сторону кухни. – Но свою дочь бросать одну я не собираюсь. И мне плевать, что там за идиоты считают, будто ребенку вредно быть на руках.
С этими словами я ушел, оставляя Леру в одиночестве.
На следующий день я вышел на работу на целый день, наказав Лали звонить мне в любой момент, если вдруг что-то случится. Или даже если не случится – няня должна была держать меня в курсе происходящего. Дела фирмы закрутили меня с головой, а когда я собрался на ланч, меня ждал сюрприз. Охранники на входе, не заметив моего наличия за их спинами, обсуждали… меня же.
– Да, в офисе об этом только и разговоров. Ее ему подкинули.
– Верка говорила, ага. Наверно, та девчонка, что приходила. Помнишь, я рассказывал?
Я даже дышать перестал. Та девчонка? И почему я ничего о ней не знаю? Куда она приходила и когда?
– Помню, ага. Встречи с Родионовым искала, а он ее отослал.
А день переставал быть томным.
– Зенкин, я пожертвую ланчем, но ты мне расскажешь все, что об этом знаешь, – произнес я, и охранники, как по команде, обернулись ко мне.
– Драчев, а ты смотри в оба, – добавил я. – Хотя, нет. Смотрит в четыре глаза – за обоих. Идем, – кивнул я Зенкину и направился в свой кабинет.
Я чувствовал, что начинаю подбираться к тому, что было связано с матерью моего ребенка, но пока не понимал, правильно это или нет. Ведь она избавилась от Снежаны, а это означало, что малышка ей была не нужна.
– Значит, мать моей дочери приходила в офис, – озвучил я очевидное, садясь в кресло. Зенкин остался возле двери и теперь переминался с ноги на ногу.
– Приходила. Я думал, вы знаете, – кивнул он.
– Почему ты так думал?
Зенкин почесал в затылке. На его лице отразилась работа мысли.
– Ну вы это… записку ей вроде как прислали. И деньги.
Чего, бл*дь?
– Я прислал записку? А деньги зачем?
– Так на аборт. А она его не сделала. Ну, так говорят.
– Кто говорит? – прищурился я.
– Так все говорят. Ребенка-то она вам подбросила, значит, аборта не было. Или…
Зенкин снова напряг все мыслительные процессы, и я даже испугался, что его голова лопнет от такой натуги.
– Или думаете, она успела от кого-то другого нагулять, а вам принесла?
У меня руки сами по себе сжались в кулаки. Дерьмо! Какие же слухи ходили в офисе об их собственном боссе! То есть, обо мне.
– А когда она приходила, не вспомнишь? – все же спокойно спросил я. Смысла выговаривать Зенкину за тупость я не видел. Он здесь охранником работал, а не Эйнштейном.
– С полгода где-то, наверно. Может, чуть больше. Если нужно, я могу повспоминать.
Я сделал вдох и выдох.
– Нужно. Но это потом. Сейчас расскажи мне все, что ты знаешь о том дне.
На лице Зенкина отобразилось состояние крайнего напряжения, но оно быстро исчезло, и охранник начал рассказывать. И чем больше я узнавал, тем выше перемещались мои брови.
– А секретарша уволилась пару недель назад, – мрачно сказал я самому себе, когда услышал, что Оля общалась именно с ней.
Я потер подбородок. Эта история была какой-то мутной. Но хоть что-то стало проясняться, а это уже был плюс.
– Да, уволилась. У нас с ней это… не сложилось.
У них не сложилось. Пиз*ец! Они что тут, свои личные проблемы решали в рабочее время?
– Ладно. Свободен, – сказал я Зенкину и он пулей вылетел из кабинета. Точнее, вылетел бы, если бы я его не окликнул: – И постарайся не увольняться в ближайшее время. Ты можешь мне еще понадобиться.
