Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
ей в руку. Она не стала жаловаться. Ей не хотелось ни делать, ни говорить ничего неприятного. Мотор умолк, когда Матео подъехал к своему дому в тенистом тупике. Все дома здесь были на сваях, как сказочные деревья на домах серферов-хиппи.
Матео жил с соседом, но его не оказалось дома. Мэгги видела, что в этом доме Матео прожил недолго. Комната его была пустой и темной. Перевернутые мусорные корзины служили столиками и тумбочками. Похоже, он не захватил ничего из прежней жизни – лишь зажигалку и несколько брюк. Мэгги недавно побывала на свадьбе сестры. Ей казалось диким, что этот мужчина женился на женщине, а теперь живет в пустой комнате, где кровать придвинута к стене. А в холодильнике только пакеты с уткой в соусе, пиво и черствый хлеб.
Мэгги хотела того, что должно было произойти, больше, чем он. Матео не знал, что она девственница. Что всего несколько месяцев назад она разругалась с сестрой из-за того, что та забеременела вне брака.
Мэгги легла на кровать первой. Они трахались двадцать минут. И больше, и меньше, чем она ожидала. С одной стороны, физическое действие было знакомо, разбито на понятные части. Само совокупление оказалось более непристойным, чем она представляла. Но теперь она была в клубе. Она – одна из тех, кого толкают в постель и кто лежит на влажных пятнах.
Больше всего ее поразили вещи неощутимые. Секс для Мэгги был в том, что он заметил порез от камешка на ее руке. В том, что он встревожился из-за того, что она не плакала и молчала о своей боли. В том, как он снял свои трусы. В странной нежности кожи. Все это она запомнит на долгие годы.
Когда все кончилось, он не повез ее домой сразу. Они долго лежали в постели и разговаривали. Он расспрашивал ее про Фарго и рассказывал про Кубу. Она слушала его, ее рука лежала на его груди, а грудь поднималась и опускалась, как у животного. Она вся сосредоточилась на своей руке, боясь, что та слишком сильно давит ему на грудь – или, наоборот, слишком слабо, как детская. Ей не хотелось показаться ему неопытной девственницей.
В конце концов, она больше не девственница.
Байерс отклонил вопросы про Гавайи.
– Это вопросы о сексуальных отношениях.
– Я спрашивал, доверяли ли вы моему клиенту настолько, чтобы рассказать об этом?
– Да, – отвечаешь ты.
– И как вы рассказали об этом?
– Я написала ему письмо.
– Отлично. Почему именно мистеру Ноделю?
– Потому что мне было очень стыдно, а он уверял, что не будет осуждать.
– Отлично. И чего вы ожидали от мистера Ноделя, написав ему это письмо?
Ты думаешь об этом. На некоторые вопросы отвечать в присутствии брата неловко, хотя он почти все знает. От таких мыслей у тебя волоски поднимаются на руках. Все узнают о твоих глупых, непристойных, психотических поступках. Ты вспоминаешь, как написала письмо дома и передала ему после урока. Ты помнишь, как приятно было рассказать обо всем человеку, который не осудит твой выбор. Все в мире осудили бы тебя, кроме этого мужчины. Твои подруги смотрели бы на тебя, как будто ты собираешься отнять у них парней. Мать посмотрела бы на тебя так, словно в твоем животе уже что-то растет, эмбрион с головой взрослого мужчины. Отец смотрел бы на тебя так, словно решил больше никогда тебя не обнимать.
Но мистер Нодель хотел, чтобы тебе было хорошо. Он не набросился на тебя. Он остался твоим учителем. А тебе было так нужно, чтобы тебя кто-то выслушал! Ты хотела сказать: «Да, я занималась сексом с тем парнем на Гавайях, и это было здорово, и океан шумел, и я думала, что люблю его, а он не полюбил меня, но я чувствовала себя любимой, сексуальной и красивой – и самой собой». Вот так: «Это Мэгги!» Как этот ублюдок Хой может спрашивать об этом? Или он из тех, что любят рассказывать своим женам истории в стиле порно? Ему, наверное, приятно узнать подробности.
Но ты ничего этого не говоришь. Потому что Хой и все остальные живут в отрицании. Они даже в мыслях своих не бывают откровенны, не то что в зале суда, где все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. В людях нет ничего человеческого. Ты проводишь ладонью по руке, чтобы пригладить волоски, вставшие дыбом под напором ненависти к себе.
– Я хотела, чтобы он знал, что этот семестр будет для меня сложным… – говоришь ты. – Да, тот семестр был для меня сложным…
А потом тебя спрашивают, какие таблетки лежат в твоей сумочке. Ты отвечаешь, как на иностранном языке:
– Виванс, 50 мг, от синдрома дефицита внимания; ондансетрон, 4 мг, противорвотное; дулоксетин, 60 мг, дженерик симбалты, антидепрессант; абилифай, 2 мг, в поддержку дулоксетина от тревожности и депрессии; клонопин, 1 мг, еще один антидепрессант.
Юристы скрипят перьями. Ты смотришь на них и вся подбираешься.
В школе Мэгги почувствовала себя ужасно одинокой. Она уже не могла с этим справиться. Она совершила ошибку и теперь стала изгоем. Теперь ей приходится пить в углу молоко из пакетов. Хуже того, она лишилась не только друзей, но и семьи. Старшие классы она будет вспоминать как время, когда она была еще настолько наивна, что доверялась людям, которым нельзя было доверять.
Хизер С. – невзрачная, носит очки, любит танцы и сплетни – всем растрезвонила о поездке Мэгги на Гавайи. Она рассказала все то, что люди обычно обсуждают только за спиной. Глупая шлюха, стерва и геронтофилка. Если бы Мэгги услышала все те грязные пересуды, что велись за ее спиной, собрала бы их в фильм и увидела на экране, то, наверное, покончила бы с собой. Хизер рассказала Риз, лучшей подруге Мэгги еще с детского сада, про Матео. Это было бы еще ничего, но трещина уже появилась. А потом она рассказала Зое, страшной сплетнице, на год старше Мэгги. А еще Хизер сказала Зое, что Мэгги называла ее грязной мексиканкой, хотя это была неправда.
Огонь разгорался в окрашенных бледно-желтым коридорах, в спортзале, в вонючей столовой. Парни подходили к Мэгги и говорили, как если бы это было на сорок лет раньше: «Слышал, что тебя трахнул латинос!» Девчонки еще хуже. Они ничего не говорили в лицо. Они лишь переглядывались. От них исходила угрожающая энергия, а Мэгги все еще пыталась вести себя так, словно оставалась одной из них. Но под этими взглядами она чувствовала себя запачканной. Они считали ее шлюхой, отдавшейся какому-то грязному темному типу, не лучше наркомана.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
