собеседник.
— Ну не светские же разговоры вести под маской и с конспирологическими ухищрениями, упомянутыми в письме отца? — в свою очередь выдал порцию удивления Арнольд уже окончательно пришедший в себя.
— Ну, вот теперь я действительно вижу перед собой сына Стефана Станиславовича.
— Степана Станиславовича, — поправил его старлей.
— Не суть, — отмахнулся тот. — Однако, не гоже отказываться от истинных имен своих предков, павших в священной борьбе за рiдну Краину и благородные кости которых лежат по закарпатским схронам.
Арнольд поморщился от пафосных речей незнакомца, затронувшего тщательно оберегаемые семейные тайны семьи Шептицких. Однако, оброненная собеседником фраза сразу раскрыла перед ним лагерь из которого к нему заявился незваный посланник. Неверно истолковав гримасу на лице Шептицкого, гость поспешил его успокоить:
— Не волнуйтесь. Я проверил вашу комнату. Никаких «жучков» в ней нет. Можете говорить, совершенно открыто.
— Что вы имеете мне сообщить? — попытался взять быка за рога дозиметрист.
— Прежде всего, мы хотим поблагодарить вас за оказанные нам в прошлом, хоть и небескорыстно, услуги, которые помогли нам несколько скорректировать наши научные изыскания в деле усовершенствования средств химической обороны стран альянса.
— Т-а-а-к, — протянул Шептицкий, до которого стала доходить мысль о некоей связи своего отца и его опрометчивого, о котором-то он не слишком и жалел, поступка, совершенного в порыве страсти к роковой красотке Ингрид, — выходит мой отец, как минимум, в курсе всех моих контактов с вашими представителями?
— Беру свои слова обратно. Вы на редкость сообразительный, для своих лет, молодой человек! — хохотнул гость из-под маски. — Скажу даже больше. Именно фигура вашего отца и является центральной во всей этой кутерьме, которая сложилась вокруг вас. И я даже уверен, что именно он, а ни кто иной, подвел к вам эту не безызвестную Ингрид. И операцией по вашей вербовке руководил он сам. Так что, позвольте поздравить вас с продолжением дела династии борцов с москальским режимом.
— Ага, — не нашелся, что ответить Шептицкий.
— Ладно, — сжалился над ним гость, — это все лирика, не имеющая отношения к нашему разговору. У меня, действительно, не так уж много времени, чтобы засиживаться тут с вами, ведя речи на патриотическую тему. Из письма отца вы видимо уяснили, что все исходящее из моих уст должно быть вами принято к безусловному исполнению, так?
— Да, — коротко кивнул старлей, уже начиная догадываться какое задание ему сейчас дадут.
— Ну, так вот, — продолжил посланник, — эксперимент, успешно проведенный сегодня утром на вашей базе, крайне заинтересовал и даже встревожил наших друзей из-за океана. По имеющимся у них сведениям, в случае дальнейшего успеха в продвижении этого типа оружия, основанного на новых физических принципах, может в корне изменить сложившийся десятилетиями баланс между основными соперниками.
— Да, — согласился Шептицкий, — основные принципы воздействия аппарата на материальные объекты мне, более-менее, известны. И они довольно впечатляющи.
— Вот именно! — поднял к верху указательный палец визитер. — А вы представляете, что будет с нами, с вами, да и всем цивилизованным миром, попади оно в руки ваших оголтелых вояк, если они, каким-то чудом, дорвутся до власти?
— Президент Бутин, мне кажется, не относится к числу маньяков, жаждущих пролития рек крови, — попробовал возразить Арнольд.
— Какой Бутин?! Вы что, с Луны свалились и не знаете, что происходит у вас в стране?!
— А что происходит?! — округлив глаза, спросил Шептицкий, привставая с кресла.
— Час назад, во время военного парада на него самого и на почти всех членов его правительства было совершено покушение смелыми до отчаяния заговорщиками из числа правильно ориентированных граждан. Была взорвана мощная бомба, прямо под трибунами со зрителями. В общем, никто не уцелел.
— Шутить изволите?! — не поверил ему Арнольд.
— Да уж, какие тут шутки? — хмыкнул гость. — Включите телевизор. Убедитесь сами. Только ненадолго залипайте к нему. Мне нельзя у вас долго оставаться.
Шептицкий протянул руку и нажал на кнопку включения телевизора. Тот быстро засветился экраном. Как раз показывали последние события с места происшествия. Минут пять из телевизора доносилась бойкая дробь репортеров, комментирующих происшествие на фоне повторяющегося взрыва.
— Убедились? — спросил пришелец, которому быстро надоело лицезрение хоть и приятного, но уже приевшегося зрелища.
— Да, — ответил Шептицкий, еле ворочая языком, от увиденного.
— Вот видите, народ восстал, наконец, против тирании олигархов и коррупционеров, — слегка усталым голосом, проговорил он, как будто уже в сотый раз, повторяя нерадивому ученику домашнее задание. — И вы думаете, что этим единичным актом все и закончится!? Отнюдь! Власть так просто не отдают. За нее сейчас развернется самая жестокая борьба среди кланов и группировок. И самое страшное, что среди этих группировок есть такие, которые мечтают о реванше за якобы разваленный извне Советский Союз. Они, в своей слепоте, не понимают, что мир уже далеко шагнул от всего этого и возврата в прошлое уже не потерпит. Все имеющиеся пустоты былого влияния сверхдержавы уже заполнены иными игроками и ни за что не откажутся от своих приобретений.
— К чему вы мне тут устраиваете политпросвещение? — вяло перебил говорящего, Арнольд. — Я и без ваших нравоучений знаю, что такое революционная ситуация в разгаре наложившихся друг на друга кризисов.
— А к тому, — продолжил нисколько не смутившийся визитер, — чтобы вы ясно осознавали наши с вами общие цели и задачи.
— И каковы же наши общие цели? — усмехнулся Шептицкий одними уголками губ.
— Наши общие цели заключаются в сохранении сложившегося после распада СССР равновесия.
— А оно, по-вашему, все еще существует?
— Пока, да. Мы, я имею в виду западную цивилизацию, за эти годы в значительной мере сократили общее количество вооруженных сил, но значительно усилили высокотехнологичную их составляющую. Россия, при сокращении армии, модернизировала свою ядерную компоненту. Таким образом, на данный момент времени, сложилось, хоть и шаткое, но все же равновесие. И малейшие колебания в ту или иную сторону, грозят его нарушить.
— Иными словами, вы хотите сказать, что сегодняшние испытания являются угрозой для сохранения равновесия?
— Вот именно. Будь Россия нормальным цивилизованным государством с подлинно рыночной экономикой, сменяемой и демократической властью, соблюдающим и гарантирующим все свободы для своих граждан, не вмешивающимся в дела соседних стран, этот технологический рывок не был бы таким страшным. Находясь под пристальным международным контролем, он бы послужил всему человечеству, ну хотя бы в борьбе с какой-нибудь астероидной опасностью. Но нынешняя Россия, вместо того, чтобы занять подобающее ей место в международной системе разделения труда, хочет воспользоваться своим, так нежданно свалившимся на нее, военным преимуществом, чтобы диктовать миру свои условия сосуществования. Мы, как передовая часть западной цивилизации, конечно, постараемся в ближайшие сроки нивелировать этот процесс. И у меня нет никаких сомнений в том, что
