раньше устраивали ему скандалы и закатывали истерики, но совсем недолго — он тут же избавлялся от надоевшей пассии. И, естественно, еще никто не устраивал ему таких грандиозных, неожиданных, полностью нелогичных, но потрясающе эмоциональных скандалов.
— За розы, — тяжело вздохнула Элиэн и принялась объяснять: — У меня на них аллергия, и братья постоянно подшучивали, вот я и подумала… Вадерион, нет, я не думала, я взяла и совершенно немотивированно разозлилась…
— Я сейчас ничего не понял, — признался темный, гадая, за что ему все это. Зато теперь точно не на что жаловаться: личная жизнь так и кипит. А «сборник проблем» оказывается даже немного симпатичным, когда злится.
— У меня аллергия на белые розы, — послушно повторила Элиэн и тут же чихнула. Вадерион только сейчас заметил, что глаза и нос у нее покраснели, словно она плакала или болела.
— Что с тобой?
— Аллергия… Реакция тела на какой-нибудь раздражитель… У вас, наверное, такого нет, — задумчиво произнесла Элиэн, пряча свой нос в платке. — Начинаю задыхаться, когда рядом оказываются белые розы. Могу даже умереть.
Вадерион окинул ее явно недоверчивым взглядом, но все же вид у нее действительно был плачевным.
— Только на белые розы? — уточнил он, а то еще случайно убьет принцессу Рассветного Леса, а ее папаша потом закатит истерику на полмира.
Элиэн кивнула.
— И ты решила, что я хочу тебя убить?
Это было вполне естественно — ее реакция, конечно.
— Нет, — удивила темного жена. — Я подумала… Ох, Вадерион, мне так стыдно. В общем, я… я так привыкла, что братья постоянно подшучивают надо мной, что совершенно не подумала о том, что ты ведь ничего обо мне не знаешь…
— Замолчи, — приказал он, и Элиэн послушно умолкла, продолжая смотреть на него своими глазами побитого котенка. На такую слабую и жалкую эльфийку у него бы точно рука не поднялась, даже если бы он злился. — Ты хочешь сказать, что твои старшие братья-принцы, зная о твоей уязвимости, пользовались этим, чтобы посмеяться?
— Да.
И после этого светлые еще что-то могут предъявлять темным?
— Почему твой отец не вправил им мозги?
Элиэн посмотрела на него неожиданно жестко — так не смотрят жалкие слабые эльфийки.
— Потому что мой отец считал, что поднимать руку на женщин можно и нужно.
Нет, эти светлые точно какие-то ненормальные. А еще его Повелителем Зла зовут.
— Тебе не повезло с семьей, — усмехнулся Вадерион. Сейчас, когда он опустился на колени, а Элиэн сидела в большом кресле, то разница в росте была практически незаметна, и их глаза были на одном уровне.
Во взгляде ее вновь промелькнуло то презрение и ненависть, что и раньше, возвращая Вадериона в реальность.
— Что, бесит, что рядом темный? — не удержался он от колкости, уже собираясь встать. Странно, но скандал ему понравился больше, чем вот этот презрительный взгляд.
— Какая разница: темный, светлый⁈ — неожиданно эмоционально вскинулась Элиэн. — Боль вы причиняете одинаково!
— Сама виновата, что не сказала, — огрызнулся Вадерион, чувствуя едва заметный укол вины. — Вела себя, как принцесса. Высокомерная и наглая, я должен был это терпеть?
— Высокомерная? — страшным шепотом переспросила она. — Я вашего языка не понимала, я тебя боялась. Мне было больно и страшно, что я должна была делать⁈ Меня насиловал темный страшный эльф, от взгляда на которого в дрожь бросает! Ну расплакалась бы я, что изменилось? Пожалел бы⁈ — выплюнула она, а Вадерион сидел и… наверное, это состояние можно назвать шоком. Уже второй раз за день эта эльфийка удивляла его — не в самом хорошем смысле.
— Я — Темный Император, любая женщина была бы рада оказаться на твоем месте, а ты жалуешься и называешь меня уродом.
— Но ты правда некрасив, — удивилась Элиэн, наивно распахнув свои голубые глаза. — Для мужчины ведь это не главное… И я бы охотно поменялась с любой из этих глупых женщин, — нахмурившись, добавила она, пока Вадерион вновь пытался переварить, как можно вот так невинно его унизить, что у него даже слов не находится, только одно молчаливое возмущение.
— Хотя нет, все же лучше ты, — неожиданно постановила Элиэн, и Вадерион понял, что ни демона не успевает за мыслями супруги.
— Почему?
Она печально вздохнула:
— Потому что Темная Империя достаточно опасное место, лучше уж быть замужем за самым сильным мужчиной.
О да, еще никто так не унижал его. Ну что, Вадерион, Темный Император, великий полководец Тьмы, построивший собственную великую Империю, тебя ценят только за твой статус. Сильный альфа-самец, да, никто его еще так не унижал. Он даже не знал, что тут можно сказать: с одной стороны, ей бы шею сломать, а с другой стороны, с логичностью ее рассуждений не поспоришь. И самое последнее — она говорила искренне и совершенно не боясь его. Давно такого не было.
Мысленные рассуждения Вадериона прервал очередной чих. Элиэн вытерла покрасневший нос и вновь виновато глянула на мужа.
— Ты сильно сердишься?
Если бы у него хоть немного было бы помягче сердце, он бы уже умилился этому котенку, а так Вадерион лишь усмехнулся — правда, не зло — и ответил честно:
— Нет. Одно выражение лица Ринера стоило погрома моего кабинета.
Элиэн повела плечами, пытаясь скрыть дрожь. Разбитое окно никак не улучшило погоду, и сейчас в кабинете было достаточно холодно. Вадерион на мгновение представил, что ему придется устраивать ремонт и его будут третировать слуги своими дурацкими вопросами. И тут ему пришла идея.
— Займись всеми этими делами.
— Какими?
— Ну окном и уборкой, — с раздражением пояснил Вадерион. Элиэн послушно кивнула, чем навела его на мысль, что вообще-то на супругу можно перевесить и остальные хозяйственные хлопоты. Да, это была замечательная идея.
Элиэн вновь повела плечами — ей явно было холодно в тонком платье, — и Вадерион рефлекторно взял ее руки в свои, говоря:
— Будет хорошо, если ты…
Она мгновенно вздрогнула и попыталась вырвать ладони из его хватки. В глазах ее впервые промелькнул страх — нет, дикий ужас.
— Отпусти, — это был даже не приказ, а почти мольба, словно его прикосновение было для нее пыткой. Вадерион отстранился, с подозрением глядя на съежившуюся Элиэн.
— Полчаса назад ты ворвалась в мой кабинет, выгнала двух самых могущественных после меня темных в Империи, наорала на меня, высказала все, что думаешь обо мне, а теперь вдруг испугалась?
Она искоса бросила на него взгляд — взгляд жертвы и бойца, — а потом все же повернула голову, вскинув подбородок.
— Да, я боюсь тебя, тебя ведь все боятся. Но когда я злюсь, я перестаю думать.
— Большинство существ в мире не думает никогда.
