нечто грандиозное!
— Нет, — улыбаюсь я, — это очень хорошее.
Он явно доволен тем, что смог меня порадовать. Но что-то его всё же беспокоит.
Впрочем, может, он подумает, что ему показалось?
На нервной почве.
Но тут моя книга вновь бунтует:
— Что вы за кутюрье, если слушаете ту, у кого нет вкуса? Вас назначили следить за её внешним видом, смирять выходки, а вы… Потакаете!
— И правда… — Гарольд бледнеет, отступает к окну, а затем поднимает на меня глаза, полные ужаса. — А кто… кто это говорит, Ваше Высочество?
Алиса взмывает под потолок и остервенело хлопает страницами.
— Волшебная книга! Элис! — кричит так, будто её не узнали, и это определённо оскорбляет её честь и достоинство. — Никогда не видели таких что ли?
— Н-нет… — Гарольд хлопает завитыми ресницами, будто в ответ на её движения.
Алиса вздыхает:
— Я — семейная реликвия принцессы. Неприятно познакомиться!
Кутюрье пугается, я стараюсь его обнадёжить:
— Она со всеми так…Вы только, пожалуйста, никому не говорите о ней. Вещица ценная, вдруг кто надумает украсть?
— Конечно, я самая тихая могила.
И, подумав, на всякий случай добавляет:
— Пустая могила, Ваше Высочество. Такая, в которой никто и не шелохнётся.
Я, признаться, немного обескуражена этим уточнением. Полагаю, зомби здесь тоже бывают. Но, надеюсь, мне лично не придётся с ними сталкиваться.
А что на Алису нашло? Она решила меня раскрыть?
К чему тогда морочить мне голову строгими божественными правилами? Ни черта не понимаю… Но обсуждать это при Гарольде всё же плохая идея.
Он помогает мне с платьем. Моего нижнего уже не так смущается, хотя всё ещё жмурится, пока его не перекрывает персиковое блаженство. Сзади не очень удобно, там как будто бы сотня мелких пуговиц, едва вообще заметных глазу. С ними приходится повозиться.
— Боюсь, мы с Ричардом можем испортить его, — вздыхаю я. — Порвать, например…
Гарольд изрядно смущается. Щёки краснеют.
— Я не… не знал, Ваше Высочество. Но если мужчина любит, он справится с любой застёжкой.
Это звучит так серьёзно, что я невольно начинаю смеяться. С застёжкой-то любой справится, а вот любовь ли эта истинность — большой вопрос.
И вроде бы какая разница? Если я умом понимаю, что нет причин из-за которых я бы без истинности так и не смогла бы полюбить его. Он привлекательный, интересный и… что-то ещё. На самом деле я вообще его не знаю. И это единственная проблема. Но и без всякой истинности она бы решилась со временем.
Или я бы узнала то, что оттолкнуло бы меня…
Думаю обо всём этом, пока Гарольд кружит надо мной, помогая уложить волосы в причёску, простую, как я попросила, но элегантную, как требуют правила королевского этикета. Сам кутюрье обменивается сплетнями с книгой. Хорошо, что он никак не связал её с попаданками. Мужчина принял Алису скорее за какую-то приближённую слугу моего рода, он относится к ней очень почтительно, но ведёт себя раскованнее с ней, чем со мной или тем более Ричардом.
Мне бы прислушаться к их разговору, но в голове столько мыслей и страхов крутится, что не могу ни на чём сосредоточиться.
И в таком состоянии спускаюсь в обеденную залу. Или как она называется?
Всё как в фильме из тех, где простушку преображают в королеву. Ричард стоит у первой ступени лестницы, стискивает в пальцах край перилл из красного, лакированного дерева, не сводит с меня взгляда. Я с завитыми локонами, соединёнными между собой цепочками с драгоценностями, в красивом платье, подчёркивающим формы, спускаюсь к нему. Дракон протягивает руку, моя ладонь ложится в его, он шепчет мне, какая я красивая, вызывая волну мурашек, мы садимся за стол.
Сердце колотится в клетке рёбер. Что-то сейчас произойдёт. Что-то неладное случится.
Он такой пленительный сидит напротив, нам приносят аппетитно пахнущее рагу, наливают вино, произносят традиционную речь.
И, наконец, оставляют одних.
Я накалываю кусочек мяса на серебряную вилочку, дракон не сводит с меня горящего взгляда и даже не думает о еде.
Я знаю — больше всего на свете он хочет попробовать меня саму.
И это пугает, парализует и возбуждает одновременно.
— А ты, — чувствую, как против воли уголок губ ползёт вверх, — ведёшь себя иначе… Хотя радостные события, дорогой, у нас случались и до этого дня.
Он хмурится, потому что интонация моего голоса совсем не похожа на те, что я использовала прежде.
— Какие такие события?
Краем глаза я замечаю, как сверкает красным камушек в кольце, что досталось мне от эльфа.
Это, и брошенная мной же фраза — последнее, что я помню до того, как погрузиться во тьму.
— Вечер нашей свадьбы.
Тьма отступает быстро, но реальность не возвращается ко мне в полной мере. Взгляд падает на пламя, весело отплясывающее на верхушках восковых свечей. Откуда-то доносится музыка. Оборачиваюсь — в дальнем углу залы устроились музыканты. Из всех щёлочек, всех проёмов на нас глазеют слуги. Что-то мне подсказывает — они хотят увидеть метки истинности. Хотят быть причастными к чуду…
— Позволь мне… пригласить тебя на танец, — дракон поднимается и подаёт мне руку.
Я хватаюсь за неё, словно за спасательный канат. И даже не замечаю, как и когда мы начинаем кружить в нежном, медленном танце. Тело к телу, так близко, так горячо и откровенно, но в то же время невинно. Это кружит голову.
Я с трудом выдыхаю, с трудом перевожу взгляд за плечо Ричарда и вздрагиваю. Сотня человек. Или нечеловек. В дорогих костюмах и платьях винтажного кроя. С замысловатыми причёсками и штукатуркой на лице. Откуда они появились?
Что происходит?
Музыка меняется резко. Всё заполоняет смех, звон бокалов и атмосфера напряжённого веселья. Всё как будто бы ненастоящее. Ричард отпускает меня и куда-то уходит. Я обвожу взглядом его широкую спину, его горделивый стан.
И в этот момент понимаю, что люблю его. Люблю его, будучи Викторией, его женой с этого дня, но не его истинной.
Это вечер их свадьбы. Принцесса вынуждена развлекать гостей в одиночестве. Они все улыбаются фальшиво и сыпят фальшивыми комплиментами. Но она слишком взбудоражена тем, что принц стал её мужем. Ведь ещё маленькой девочкой она была влюблена в него.
На титул его жены претендовали многие, но выбор короны пал именно на неё.
Они уже встречались с Ричардом во взрослом возрасте, на приёмах, праздниках короны и даже на охоте. Виктория любила иногда побаловаться мужскими занятиями.
