– Посмотри, не удастся ли тебе найти немного масла, – сказал я Майе.
Пока она занималась поисками, я проверил трупы. Они никуда не делись.
Майя заправила лампы.
– Я пока обшарю квартиру. Эти парни что-то искали, но не нашли.
– Откуда ты знаешь? – Она подожгла фитиль.
– При них ничего не было, когда мы их обнаружили. А мы насчитали всех. Так что либо эта штуковина здесь, либо ее здесь не было с самого начала. – Так я по крайней мере думал. Надеялся.
– О!
– Я начну с этой комнаты, чтобы мы могли потушить свет. Пригляди за улицей. Если кто-нибудь появится, свистнешь.
Я устроил в комнате настоящий погром. Джилл рассвирепеет, если узнает. Я ей ничего не скажу. Пусть думает на нехороших мальчиков.
Я ломал мебель в поисках тайников. Но не нашел даже клопиного гнезда. И Майя никого не увидела на улице.
– Встань подальше от окна, чтобы луна не светила на лицо. – Я вспомнил слова Майи о лице, которое она видела в окне предположительно пустой квартиры. Возможно, туда тоже стоит заглянуть.
– Ладно.
– Устала? – определил я по голосу.
– Да.
– Я постараюсь побыстрей.
– Можешь не беспокоиться. Я не засну.
Я на это надеялся. Мне не нужны сюрпризы, вроде того, что поджидал Шныря.
Я принялся за прихожую. Единственное, что мне удалось обнаружить, – это патологическую неспособность Джилл расстаться со своим добром. Барахольщики бывают двух типов – сентиментальные, которые хранят все ради преданности прошлому, и бывшие бедняки, которые цепляются за свой хлам как за охранную грамоту против призрака нищеты. Я отнес Джилл к последним.
После прихожей я перешел на кухню. Здесь я узнал, что Джилл не ела дома. Больше того, по мере продвижения по квартире, несмотря на кучу барахла в прихожей, у меня крепло подозрение, что Джилл на самом деле и не жила здесь, а просто хранила свое добро и с кем-то встречалась.
Я тянул с обыском спальни, пока не потерпел поражение во всех жилых помещениях. Мне не хотелось перешагивать через Шныря. Это лишний раз напоминало, что для ребят вроде нас жизнь – чистая лотерея. Такие мысли не располагают к усердию в работе.
Но я пересилил себя и пошел туда. Сначала я ограничился поверхностным осмотром. А вдруг повезет?
Не повезло. Я, собственно, и не особо рассчитывал. Мне везет только на неприятности.
Я взялся за дело основательно.
Опять ничего.
Что ж, Джилл не производила впечатления дурочки. А она получила кучу штормовых предупреждений.
Я задумался, не захватила ли она эту чертову штуку с собой, ко мне домой. Я не следил за ее сборами. Конечно же, унесла, если это – чем бы оно ни было – находилось здесь и не было слишком громоздким.
Выходит, я просто потратил впустую несколько часов, вместо того чтобы отправиться спать?
Только одна находка вызвала более чем мимолетный интерес.
У кровати стоял небольшой комод. Дорогая вещица. Верхний ящик имел всего два дюйма в глубину. Джилл складывала туда разные монеты, в основном мелочь. Тут было не меньше фунта меди. Для нее, вероятно, металлолом, хотя я знавал типов, которые свернули бы шею и за меньшее.
Я сел на кровать, положил ящик на колени и стал копаться в его содержимом. Тут попадались не только медяки. Где-то одна из двадцати монет была серебряной, достоинством в одну десятую марки.
Смесь была разнородной – старые монеты и новые, королевской чеканки и частной. Может быть, намекнуть Майе, какие залежи здесь встречаются?
Ого! Новенькая блестящая монетка, родная сестра медной денежки на карте в моем кармане. Жемчужина чеканного искусства. Я выудил ее из ящика.
Конечно, это ничего не значило…
– Гаррет! – крикнула Майя.
Я запихнул ящик в комод и направился в переднюю комнату.
– Что-нибудь углядела?
– Посмотри.
Я выглянул в окно. По улице дефилировали шестеро мужчин, поглощенных занимательной беседой. Они старательно не замечали дома, у которого кружили.
– Как мы выберемся? – поинтересовалась Майя.
– Никак. Продолжай наблюдать. Я буду в холле. Дай мне знать, когда они войдут. – Я схватил лампу, бросился через холл к двери напротив, сел на корточки и принялся работать перочинным ножом.
Майя появилась в тот момент, когда я открыл дверь.
– Четверо вошли.
Я потушил лампу и двинулся вперед в темноте, предположив, что здешняя планировка – зеркальное отражение планировки квартиры Джилл. Я шел медленно, опасаясь нападения со стороны притаившейся мебели.
Я преодолел около восьми футов, когда почувствовал смачный пинок под зад. Я ничего не увидел, только услышал шаги и визг Майи, когда кто-то промчался мимо нее. Я сражался с креслом-людоедом о четырнадцати руках и ногах.
– Закрой дверь. Тихо.
Майя подчинилась.
– Что будем делать?
– Сидеть тихо и надеяться, что они сюда не вломятся. Оружие есть?
– Нож.
Он всегда при них. Для чако нож – часть их существа. Без него они превращаются в обычных горожан.
– Ты рассмотрела этого типа?
– Не совсем. Он лысый. И что-то тащил. Угол этой штуковины врезал мне по титьке. По-моему, я заорала.
– Не говори так.
– Что я такого сказала?
– Ты знаешь… Тсс! – Они были в холле. Они старались двигаться бесшумно, но попробуйте не шуметь, когда вторгаетесь на незнакомую территорию в темноте.
– Еще у него был чудной нос, – прошептала Майя.
– Что значит – чудной?
– Большой и кривой. Наверное, сломали когда-то.
– Тсс.
Мы ждали. Спустя некоторое время я послал Майю к окну на случай, если они уйдут неслышно, а сам устроил засаду у двери: вдруг они решат вломиться. Я гадал, что стало с парнем, который отсюда удрал. Ежели он был одним из них, к нам бы уже пожаловали гости. Если бы он на них наткнулся, мы бы наверняка услышали шум.
Ждали мы долго. Небо уже начало светлеть, когда Майя сказала:
– Они уходят.
Я выглянул в окно. Два самых крупных типа несли по одному трупу полегче. Два других волокли труп потяжелее. Вся группа быстро скрылась из виду.
Я решил, что лучше последовать их примеру. Взял потухшую лампу и отправился в квартиру Джилл. Конечно же, только для того, чтобы зажечь лампу.
Я отсутствовал так долго, что Майя впала в панику.
– Они убрали квартиру, – сообщил я ей, когда вернулся. – Там все выглядит так, будто ничего не произошло.
