переспросила Сая.
– Саркофаг, – поправился голос.
– Зачем уничтожать святыню? – ужаснулась Сайарадил.
– То, что вы так опрометчиво сделали святыней, – со внезапной жесткостью сказал голос, – на самом деле тюрьма, в которой наши души томятся вот уже тысячу лет!
Воцарилась тишина.
– Я не верю тебе, – прошептала наконец Сая и вдруг явственно ощутила, что ее хлопают по щекам.
Голос прозвучал тише:
– Я знаю. Но придет время, когда ты сможешь довериться только жалкой тени меня прежнего.
Туман вокруг Сайарадил завертелся вокруг вихрем и стал чернеть.
– Если будет нужна помощь, позови меня по имени! – голос прозвучал, словно издалека.
– Но как тебя зовут?
– Ты знаешь…
– Я тебя не знаю! – упрямо крикнула Сая.
– Тише, тише, – сказал ей кто-то успокаивающе. – Не бойся! Я не причиню тебе вреда.
Чернота рассеялась, и Сайарадил поняла, что лежит на узкой кровати возле распахнутого окна. Рядом с ней сидел светловолосый парень в серой с тремя синими полосами тунике адепта Храмовой школы и что-то мешал в глиняной чаше, стоявшей у него на коленях. Значит, она в лазарете… Как же светит солнце! Сая прикрыла глаза рукой.
– Тебе нужен свежий воздух, так что потерпи… Э, нет, Сайарадил! Вставать тебе нельзя! – крикнул парень, стоило ей пошевелиться.
– Мы знакомы? – удивилась Сая.
Парень изобразил вполне грациозный поклон, если учесть, что в этот момент он сидел, придерживая коленками чашу.
– Еще нет… Адепт Храмовой школы Айне Анард! – представился он. – Как ты себя чувствуешь?
Сая не без труда подняла ослабшие руки и обнаружила на ладонях лишь тонкие сухие корочки.
– Хвала лекарям, как быстро! – восхитилась она.
– Хвала им, конечно, но вообще-то тебя лечил я, – демонстративно нахохлился Айне.
– Ты – тот самый адепт-целитель? – воскликнула Сайарадил.
Адепт расплылся в улыбке, которая была красноречивее любых слов.
– Легкая слабость вполне допустима, – сказал он. – Ведь ты проспала неделю…
– Что? – выдохнула Сая, вновь делая попытку сесть.
– Лежать! – строго скомандовал Айне. – Хочешь, чтобы все мои старания были впустую? На-ка вот! – он протянул ей чашу, в которой оказалось варево темно-бурого цвета. – Предупреждаю сразу – не самая приятная штука, но выпить надо.
Сайарадил, давясь, выпила приторно-сладкую, тягучую, маслянистую дрянь. Видя, что ее тошнит, Айне быстро сунул ей за щеку кислую пастилку, пахнувшую лаймом, и принялся готовить новую смесь, попутно со смехом рассказывая, как возмущались храмовые лекари, когда наставник Арамил запретил им приближаться к ее постели.
Сая искоса рассматривала адепта. Неужели перед ней был настоящий целитель? На вид ничем не примечательный юноша. Хотя… Сайарадил перевела взгляд с его левой руки на свою и обратно. Нет, ей не показалось: на запястье адепта отчетливо виднелась кровавая корка – точно такая же, как у нее от одного из содранных волдырей.
Сайарадил хотела было спросить, почему так, но промолчала. Время для вопросов еще не пришло.
Айне Анард оказался славным малым. Он заставил Саю пробыть в лазарете семь дней и все это время оставался рядом, готовя отвары для восстановления и примочки на руки, подлечивая приходящих учеников и непрестанно ругаясь с лекарями. От него Сая узнала, что напавшие на нее ученики строго наказаны: часть отстранили от учебы, переведя на послушание, кого-то и вовсе вернули домой. Зачинщика всего этого, Рэга, никто не видел с того самого дня; поговаривали, что над ним состоялся суд Совета, после чего Рэг в сопровождении храмовой стражи отбыл в неизвестном направлении. Правда ли это или просто слухи, Айне не знал и советовал не любопытствовать, а поскорее забыть все, как ночной кошмар. Сайарадил и рада была бы забыть, но пережитый ужас возвращался к ней в ночных кошмарах, а днем ее преследовал запах собственных жженых волос. К счастья, Айне словно нарочно болтал без умолку, не позволяя ей погрузиться в мрачные воспоминания.
Он был родом из крохотного городка юго-западе, где он жил до семи лет, пока не исцелил случайным наложением рук сломавшего ногу отца. Весть об этом мгновенно разлетелась по округе и дошла до местных магов. Так юный целитель стал учеником Храмовой школы. Теперь Айне было восемнадцать; его ценили учителя и наставники, а сам он хотел лишь одного – навестить родителей, с которыми не виделся вот уже одиннадцать лет, и, если наставники благословят, открыть лечебницу в родной провинции. Айне так вдохновенно расписывал свои планы, что Сая с удивлением поняла: это не лукавство. Ему не хотелось ни почета, которым всегда пользовались целители, ни блестящей карьеры жреца, а только жить тем, ради чего он пришел в этот мир.
В Храмовой школе чистосердечные простаки были обречены на изоляцию – впрочем, как и выходцы из знатных семейств. Между Айне и Саей лежала пропасть в семь лет, но семь дней в лазарете сблизили эти два одиночества. Так у Сайарадил появился первый в жизни друг – а подтверждением тому были одинаковые шрамы на их запястьях.
Глава 5
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох давался сложнее…
– Госпожа! Вы здесь?
Голос прозвучал глухо, гнусаво. Вода всегда преломляет звуки. Вдох…
Выдох!
Сайарадил резко оттолкнулась ногами, выталкивая себя на поверхность. От неожиданного всплеска воды перепуганный послушник отшатнулся от края бассейна.
– Прошу прощения, что помешал вам! – сказал он, отводя глаза мокрой туники, облепившей тело госпожи.
– Что случилось, Вард? – спокойно спросила Сая, отжимая волосы.
– Родители ждут вас внизу!
– Вот как.
– Наконец-то! Ведь вы так ждали встречи с ними…
– Неужели?
Холодный тон госпожи заставил послушника побледнеть.
– С ними ваш брат, – пролепетал он, потирая огромное родимое пятно на левой щеке – жрецы любили окружать себя физическими несовершенствами.
– Вот как…
Сая на миг прикрыла глаза, словно решаясь, а затем выдохнула:
– Передай им, что я иду.
– Слушаюсь! – послушник услужливо протянул полотенце.
– Не нужно.
Сайарадил развела руки, и от мокрой ткани повалил пар. Когда дымка рассеялась, Вард увидел, что лужи под ногами госпожи исчезли, сухая туника легла на ее грудь аккуратными волнами, и лишь просохшие волосы предательски пушились на макушке.
– Не забудь сменить воду, – напомнила Сая перед тем, как выйти из комнаты.
Вард посмотрел на огромный бассейн, дно которого терялось в полумраке зала, и недовольно скривился.
– А раньше так рыдала в подушку по маменьке, – пробормотал он и плюнул в воду.
***
Вместо положенных пяти лет Сайарадил перевели на старшую ступень через три года. Держать ее в младших учениках наравне со всеми не имело смысла: практики здесь примитивны, а грамоте она обучена с детства – так объяснили сокращение курса учителя. Сае в ее тринадцать лет не требовалось объяснений
