и ласковый смех эхом отозвались в её сознании.
— Не называй меня так.
В дверь постучали.
— Я вхожу, — раздался приглушённый голос Каллиаса. — Хорошо?
Финн закатил глаза, открывая дверь, Каллиас чуть не упал внутрь.
— Ты ужасный похититель. Ты думаешь, так люди разговаривают с заключенными?
По шее Каллиаса пробежал румянец, и он быстро выпрямился, пригладив волосы и прочистив горло, чтобы восстановить самообладание.
— Я не хотел её пугать.
— Чтобы она не подумала, что ты один из тех подлых похитителей, которые входят в комнату без стука?
Каллиас громко заскрипел зубами, но он смотрел на неё, а не на своего странного брата, его рот скривился.
— Ты готова увидеть наше доказательство?
Сорен чопорно присела на край её кровати и скрестила руки на груди.
— Конечно. Но я узнаю трюк, когда вижу его. Что бы это ни было, тебе меня не переубедить.
— Тогда хорошо, что мы тебя не обманываем, — Каллиас схватил Финна за загривок и вытолкнул его, игнорируя протесты. — Пожалуйста, пойдём со мной.
Его тон был спокойным, добрым, но в нём была грань, которая говорила ей, что на самом деле он не предоставляет ей выбора. Она могла идти сама, или её мог тащить за собой Симус, который теперь без колебаний стоял у её двери. И как бы ни было забавно подраться с двумя принцами Атласа и стражником, она не могла не слышать голос Элиаса в своей голове, умоляющий её не быть полной дурой.
Она была обязана ему и должна была выбраться отсюда живой. Кроме того, её тело уже дрожало от одного усилия забраться обратно во дворец.
Пусть они играют в свои игры. Она могла притвориться, что попалась на их уловки — у неё это хорошо получалось. Годы выслушивания Эмберлин, поэтично рассказывающей о её новейшем оружейном дизайне, или лекций Элиаса о правильной религиозной терминологии, хорошо подготовили её. Если она могла изобразить интерес к ним, то наверняка сможет одурачить двух незнакомцев, которые не знают, как она выглядит, когда лжёт.
Поэтому она снова встала, делая вид, что потягивается, морщась от резкого хруста в суставах. Финн прямо-таки слегка подпрыгнул от этого звука, но затем скрыл свою реакцию за хмурым видом, стряхивая воображаемую пыль с рукава.
— Ты уверен, что это она? У неё кости старой карги.
— Просто иди, — вздохнул Каллиас.
И вот так Сорен обнаружила, что идёт с принцем Каллиасом впереди и принцем Финником позади неё… двумя врагами, которые до сих пор были безликими: политиком и бездельником.
Она никогда не думала, что предпочла бы иметь за своей спиной политика. Но Финник ничего не предпринимал, он просто засунул руки в карманы и неторопливо пошёл за ней, глядя на весь мир так, словно ему было всё равно, пройдёт ли этот тест успешно. На самом деле, она была наполовину убеждена, что могла бы протянуть руку и сломать Каллиасу шею, а Финн просто остановился бы, чтобы пожаловаться на беспорядок, и затем бы перешагнул через его труп.
Коридор был пуст, за исключением неё, принцев и Симуса, которые шли рядом с ней, прижимая её к стене, чтобы она не могла убежать. Пол был странным, гладким и глазурованным сверху, но заполненным измельченными ракушками, образующими внизу закрученные узоры, имитирующие волны. Ей стоило больших усилий заставить себя ходить босиком, даже зная, что осколки ракушек на деле не вонзятся ей в пятки.
Ракушки.
Волна беспокойства прокатилась по её грудной клетке. Она никогда не видела такого в Никсе. Она не должна была знать их название.
Она стряхнула с себя эту пугающую мысль. Она читала о ракушках раньше, она знала о них. Возможно, в книге имелась и иллюстрация.
Коридор переходил в большую общую зону с куполообразным стеклянным потолком, выгнутым дугой над закругленным пространством, бледно-мраморными полами, усеянными шезлонгами и сиденьями, и плюшевыми коврами всех цветов. Четыре больших коридора разветвлялись на север, юг, восток и запад. Они только что пришли с юга, судя по тому, под каким углом утреннее солнце проникало сквозь стекло, дробясь на лучи, которые окутывали всё бело-золотым сиянием. Она никогда не видела такого яркого солнца. Такого теплого.
Но не это заставило её мышцы напрячься, впиться пальцами ног в холодный мрамор. Она была готова развернуться и убежать. Это были люди. Дворцовый люд развалился на этих шезлонгах, смеясь и обмениваясь сплетнями, приглушенными того, что их рты набиты завтраками.
Весь гомон прекратился в тот момент, когда Сорен пересекла пространство.
Может быть, ей следовало быть более запуганной. Но в эту секунду всё, о чём она могла думать, были эти тарелки с едой, заваленные странными свежими фруктами и выпечкой, и дымящиеся груды яиц. Боги, когда она в последний раз ела? Утром перед битвой?
Её желудок выбрал этот момент, чтобы смущающе громко заурчать, и она сделала всё возможное, чтобы не обращать внимания на приглушенный смех за её спиной.
Каллиас вежливо кивнул людям, и все склонили головы в ответ, но их взгляды были прикованы к её грязным волосам, босым ногам и одолженной тунике, которая вряд ли подходила предполагаемой принцессе, не говоря уже о настоящей принцессе из другого королевства.
Не все эти взгляды были просто любопытными. Некоторые были откровенно враждебны, особенно когда замечали её траурную косу, чёрную ткань, переплетенную с полоской волос, более короткой, чем остальные, и обрезанную на плече, а не на груди.
— Никсианская мразь, — пробормотала одна из дам, когда её проводили мимо.
Ещё один плюнул ей под ноги.
Она одарила плеваку своей самой широкой, яркой, приводящей в бешенство ухмылкой, которую она вытаскивала из своего репертуара только в том случае, если ей отчаянно нужна была стычка, а Элиас не желал её предоставить.
— Твой прицел немного сбился, любимый.
— Как будто ты можешь лучше, — усмехнулся он. — Никсианцы не могут попасть в широкий борт лодки.
Сорен безмятежно улыбнулась, воспользовавшись моментом, чтобы собраться с мыслями, и слюной. Затем она аккуратно плюнула прямо в глаз атласскому мужчине.
Финн громко фыркнул.
Мужчина вскочил со своего места, но, прежде чем он успел сделать хотя бы шаг, Финн поднял руку. Его улыбка была лёгкой, доброй, свидетельствовавшей о терпении. Но его глаза пронзали другого мужчину, как иглы.
— Расслабься, Хаген, — сказал он, и весёлые нотки в его голосе превратили всю ситуацию в милую шутку. — Мы ведём её к Джерихо.
Очевидно, это что-то значило, потому что мужчина тут же отошёл в сторону и сел. Она догадалась, что это тоже было что-то не приятное, потому что он казался довольным этим, как будто это было
