Успела испугаться, что у него жар, и великан изогнулся всем телом, отскочил подальше. Мощный кувырок, и Слава превратился в огромного белого волка. Зверь часто задышал и уткнулся носом в моё плечо, придавив к подушкам.
Бульдог несколько раз приглушённо тявкнул и завилял хвостом.
Я осторожно положила ладонь между глаз волка и погладила короткую шерсть, и он чуть успокоился, а потом громко завыл. Теперь его видения были совершенно другими. Стремительными, дикими. Он действительно думал, как волк. Нет, он не нападал на людей, но сдерживаться было непросто.
Обняла мощную шею и почувствовала, как он дрожит.
Минут через двадцать в дверь позвонили. Я аккуратно сдвинула голову волка, но вставать не пришлось – замок щёлкнул и на пороге возникла Прасковья.
Она бросила сумку у входа и подошла к дивану, положила обе руки на спину волка и зашептала, прикрыв глаза. Тот обмяк, растянул лапы по полу, а довольный Огонёк тут же бросился облизывать его звериную морду.
– Ну что же ты, Федора, довела первородного оборотня до такого? Он же не железный, – Прасковья осуждающе поцокала языком.
– А что я такого сделала и откуда у вас ключ?
– Он мне сам дал, конечно, но ты плохого не думай, деточка. Я ему всегда помогаю справляться с зовом предков. Гены первородных оборотный почти утеряны, люди ведь так яростно на них охотились, что практически извели давным-давно. Чаще всего ген никак не проявляется многими поколениями, но вот у Славы он сработал по полной. Обычно бывает приступ на луну, если усугубить сильным эмоциональным потрясением. Похоже, дорогая Федора, он в тебя влюбился.
– А с Варварой он тоже… Превращался?
Прасковья задорно засмеялась.
– Нет, не переживай. Ни разу. Она могла и не знать, кто он. Такое мало кто чует без превращения. А вот ты, похоже, сразила его наповал.
Прасковья взъерошила шерсть на спине у белого волка и бойко протопала на кухонную половину, пошуршала там весьма уверенно и разлила по бокалам размером с напёрсток ароматное апельсиновое нечто – крохотный глоток, как пойманный в стекло дух фруктового сада.
Слава крепко спал, лишь иногда вздрагивая и царапая пакет когтями. Теперь я разглядела, что деревянный пол местами покрыт выщербинами и длинными бороздами – отметинами былых превращений.
– А как вы узнали, что он превратился?
– Да очень просто. Мама моего первого мужа, святая женщина, ещё в его младенчестве смекнула, что к чему, и научила, как вовремя улавливать такие вещи. Он тогда впечатлительный был мальчик, пришлось попотеть, чтобы никого не зацепило. Даже мелкий щенок способен натворить бед, как ты можешь себе представить, а я же судья, – Прасковья с нежностью посмотрела на белоснежного великана.
– Он ваш сын? – трудно было представить такую миниатюрную женщину в роли его матери.
– Да, вот так-то. Не ожидала?
– А как же Таня? – брякнула, а потом поняла, что зря напомнила про злополучный суд, закончившийся для неё потерей одновременно и дочери и внучки.
– Она от второго мужа. Хороший был человек, жаль, что здоровья слабого, вот нервы и не выдержали за нашу Танюшу переживать. Девочки – это большой риск, ну ты в курсе, а Слава всегда был замечательный. Надёжный. Просто нужно хорошенько присматривать за ним.
– А Славин отец? Что с ним?
– А ты больно любопытная. Если Слава сочтёт нужным, он тебя познакомит. Кстати, об отцах, Серых весь извёлся, куда ты пропала, даже ко мне прибежал. Ты бы помягче с ним.
– Что же он не приехал забрать меня из полицейского участка?
– Взяла бы, да и спросила сама. Пока ещё я не очень поняла, во что ты вляпалась, но Серых страху знатно нагнал. Позвони ему. Кстати, а что за история с Мокошь? Вечно Слава носится с этой темой, но я не думала, что дойдёт, так сказать, до практики. Ты же не веришь, что всё взаправду?
– И это говорит живой оборотень? – я скептически хмыкнула. – Если честно, мне кажется, что он прав, что бы это ни значило.
Прасковья отставила рюмку и протянула холёную руку.
– Я бы не торопилась буквально воспринимать старые сказки. Ты позволишь проверить? – во взгляде её мелькнула еле заметная тревога, а я поколебалась и утвердительно кивнула. Она прикоснулась к моей коже и сильно побледнела, но руку не отняла, лишь шумно вздохнула. – Федора. В тебе что-то очень древнее и мощное дремлет и жаждет уже проснуться. Люди это видят, не все, но многие. Раньше думала, что это у тебя от матери, тяжёлый ведьминский дух, но это явно другое. На самом деле другое.
Напольные часы с массивным маятником мелодично пробили полночь и Прасковья выпрямилась, расправила плечи. Уголки её губ опустились, и во всём облике проявилась жёсткость, будто холодом обдало.
– Тебе стоит кое-что знать, Федора. Если все эти дурацкие предсказания и правда не врут, то тебе придётся пожертвовать дитём. Одно хорошо, это точно не будет ещё один мой внук, – и хрипло рассмеялась, не скрывая прозрачный намёк на злорадство.
– Почему?
– Потому что у Славы не может быть детей. Может быть, это даже и к лучшему. А ты зря от Царёва сбежала, пока в тебе ещё много человеческого, Варвара покоя не даст. Изводить будет. Дурёха ты, не смогла мужа правильно настроить, а эта тут как тут, быстро ему лапши на уши навешает. Глупо ты поступила.
Прасковья смерила меня снисходительным взглядом и встала, заторопилась на выход. Подобрала сумку, помедлила с минуту, а затем резко хлопнула дверью и оставила меня наедине со спящим волком.
Я понаблюдала, как Слава-волк свернулся клубком и размеренно и спокойно дышит во сне, и устроилась рядом, положив голову ему на лопатку и обняв за бок, насколько хватило рук.
Заснула мгновенно, как будто всю жизнь только так и спала.
Проснулась от яркого солнца, пробивающегося даже сквозь жалюзи. Слава вернулся в человеческий облик и улыбался во сне, крепко-накрепко прижимая меня к себе. Замерла, боясь разбудить, но потом не выдержала и провела кончиками пальцев по набитым на затылке рисункам.
Слава пробормотал моё имя и открыл глаза. Наверное, только сейчас до меня дошёл смысл выражения «забыть обо всём на свете».
Мы так много хохотали от избытка счастья и говорили глупости, пили кофе и снова целовались, что телефонная трель показалась звуком из другого мира – ночью я всё-таки включила аппарат, думая о Серых, вот он и звонил, причём настойчиво. Кажется, голос был раздосадованный и даже отчасти обиженный – на него не похоже, но мы договорились встретиться в кафе внизу через пару часов.
Слава внимательно изучил мою озабоченную физиономию и неожиданно спросил совсем о другом.
– Я так понял, ты познакомилась с моей мамой? Она наверняка должна была вчера появиться. Была же?
– Ага, заходила. Мило поболтали. Вообще-то мы уже довольно давно знакомы, зато она намекнула на перспективы быть представленной твоему папе.
