казалось чем-то от него далеким. Еще поражало полное отсутствие сомнений. Я разговаривал с армейскими офицерами, которые явно презирали своих начальников, даже когда выполняли их приказы, но я сомневался, что Бел Сепатус мог даже помыслить о том, чтобы сомневаться в своем примархе. Связь власти была настолько мощной, настолько полной, что каждый отдельный воин мог рассматриваться как дополнение к единой воле своего повелителя. В конце концов, они все были связаны генетически и воспитаны в культуре полного и беспрекословного повиновения.
Я мог видеть в этом преимущества. Но даже тогда я думал, что вижу и недостатки.
— Вы сражались рядом с ним? — спросил я.
Бел Сепатус раздраженно хмыкнул, но все же ответил. Возможно, ему приказали помогать мне.
— Да, рядом с ним.
— И каково это?
Он не понимающе посмотрел на меня. С минуту он не отвечал. Я подумал, что, возможно, я обидел его, или что он как-то не понял, что я имел в виду. Когда Бел Сепатус заговорил, я получил более полный ответ, чем ожидал.
— Мне сказали, что у тебя есть какие-то способности к искусству, — начал он. — У тебя они должны быть, раз ты оказался на том месте, которое занимаешь. Ты ведь именно так и думаешь, не так ли? А теперь представь, что каждый раз, как ты берешь в руки перо, то оказываешь в присутствии величайшего писателя, который когда-либо жил. Творца настолько несравненного и безупречного, что все, что ты созидаешь, в сравнении с ним кажется тебе убогим и недостойным. И каждый раз, когда ты пытаешься подражать этому искусству, имитировать его, ты всегда оказываешься не на высоте, потому что лишь одна душа во всем творении может быть настолько совершенной. А затем представь, что ты не можешь скрыться от этого призвания, заняться чем-то другим, потому ты был создан, до последней молекулы, только для этой единственной цели. Ты оказался в ловушке, преследуя свою цель, зная, что ты потерпишь неудачу, и каждый раз, что бы ты ни делал, доказательства твоего недостатка будут всегда перед тобой. Но ты все равно преклоняешься перед мастерством. Более того — ты любишь его. И поэтому ты разрываешься. Чувствуешь стыд, потому что ты никогда не сможешь подняться на вершину. Обожание, потому что ты видишь его таким, какой он есть. Своего рода нереальность. Разрешенную магию.
Я просто не сводил с него глаз, пока он говорил. Его голос оставался таким же бесстрастным, как и всегда, и, конечно, я не видел его лица.
— Вот так, — закончил Бел Сепатус.
— Так он… причиняет вам боль?
— Из-за возможностей, который он раскрывает.
— Я не понимаю этого, — ответил я ему честно. — Я не понимаю вас. Все, что вы делаете, все, кем вы являетесь. У вас есть все дары, но это кажется… мучительным.
— Преображение приходит только через страдания.
Я подумал, не было ли это одним из выражением Баалийцев. Вполне возможно, учитывая их историю. А может, он придумал его сам. Бел Сепатус был удивительно сильной душой — возможно, они все.
Челнок начал замедляться, и я понял, что мы снова заходим на посадку. Несомненно, у моего сопровождающего были более важные дела, раз меня отправили обратно в безопасное место.
— Тот, кто пришел за мной, — сказал я, понимая, что мое время истекает. — Я не узнал его отличительных знаков. Глаз внутри пламени. Что это было?
Салон вздрогнул, когда мы опустились на землю. Бел Сепатус посмотрел на меня своей безэмоциональной маской-шлемом, столь же прекрасной, сколь и грозной.
— Есть множество обозначений, — ответил он.
— Но какое из них это было?
Шасси ударились, и мы оба покачнулись от удара. Он встал, открыл дверь и приготовился уходить. Я увидел, что снаружи движутся другие члены Легиона, а также другие корабли, ожидающие взлета.
— Возвращайся на флот, летописец, — произнес он, тяжело спускаясь по трапу и не оглядываясь. — Как мне сказали, у тебя есть доступ к архивам, так что если у тебя есть вопросы, то там ты сможешь найти на них ответы.
Глава 8
Для полного выполнения требований потребовалось несколько недель. Разбить основные оборонительные сооружения противника было проще простого, теперь начиналась более сложная работа. Несмотря на мои худшие опасения во время блужданий по городу, это не было актом сознательного геноцида — большая часть многочисленного населения планеты пережила жестокую бомбардировку и теперь должна будет служить новым хозяевам. При всем этом независимые институты — армии, правительство, административные классы — оказались полностью уничтожены.
Экспедиционный флот обладал всеми ресурсами, чтобы создать новую систему управления. Корабли-фабрики Механикус сбрасывали вниз целые мануфактуры, упакованные, модульные и готовые к сборке по стандартным схемам. Офицеры с политическим образованием отправлялись вниз батальонами, каждый из которых будет готов излагать и распространять Имперскую Истину среди вновь покоренных граждан. В штате нового губернаторского департамента будет множество приезжих, каждый их которых прекрасно знал, как работает огромная межпланетная бюрократия, как реквизировать необходимые ресурсы и как создать базу рекрутов, что, если быть честным, и являлось главным требованием Империума. Им предстояли месяцы работы, по налаживанию работы, но поразительно, как быстро могли работать эти люди. Они делали это множество раз, на сотнях других миров, и к настоящему моменту рутина глубоко укоренилась. Пройдет десяток-другой лет, и Илех станет еще одной точкой на картограммах, еще одним узлом в сверкающей паутине доменов, которая неуклонно распространялась по всей галактике.
Я вернулся на «Красную Слезу» и планировал остаться там до тех пор, пока все не закончится. Города еще некоторое время будут смердеть смертью, даже после того, как по ним пройдут команды по очистке, поэтому я не хотел совершать второе путешествие. Я сделал несколько записей — заметок о том, как мне представлялись сражения. Я не думал, что многим будет интересно их читать, в основном потому, что такие рассказы и так были распространены по Империуме, который находился в состоянии войны столько, сколько он существовал. Конечно же, я писал о нем. Об одном его виде. Настолько, насколько я мог вспомнить.
Я продолжал изучать записи о военных операциях Кровавых Ангелов. Я наблюдал издалека, через прицелы, ауспексы и картолитовые проекции, как примарх ведет свои войска против все более слабых противников. Это оказался захватывающий опыт. Если правильно настроить приборы и тщательно сфокусировать линзы, то можно было увидеть всю операцию, разворачивающуюся в реальном времени. Получалось различить отдельные отряды, бронетанковую поддержку, воздушное прикрытие — все они двигались вместе в этом безупречно поставленном хореографическом балете, которому так трудно противостоять.
Чем дольше я наблюдал за