лучшему? Да о чем я вообще? Это же я!
— Знаешь, ты не одна тут недовольна. Завтра я ухожу из деревни. Мне тут ловить теперь нечего. В принципе, вы с Гренной можете остаться в моем доме. Он все равно мне больше не нужен. Остатки зелий продам Флавию, а все, что мне действительно ценно, возьму с собой. А теперь дела…
Почти сразу после этих слов в доме словно поселился вихрь. Велия бегала по комнатам, перебирая вещи и раскладывая их на кровати в своей спальне. Каждая вещь должна пройти строгий отбор. Нужно было взять только самое необходимое, и стало ясно, что ценного, или, по крайней мере, того, с чем жалко будет расставаться, за время ее пребывания в деревне накопилось много. Особому отбору подверглось магическое имущество. С собой она забрала только самые важные элексиры и ингредиенты в малых количествах, поместив их в компактный кожаный кейс с множеством ячеек. Остальное она, часом позже, вывалила перед Флавием на прилавок.
— Значит, уезжаешь? Куда, если не секрет? — спросил он, перебирая товар и записывая на листочке стоимость, в которую он оценил принесенное.
— Да… Деньги ведь теперь нужны. Я у тебя тут полмагазина на днях скупила, но ничего из моей идеи не вышло, а сбережений теперь нет почти. Как раз через несколько дней Турнир проходит….
— Надеешься выиграть? Так уверена в своих силах?
— Не факт, что я вообще буду участником. Но так даже надежнее в плане денег. Посмотрим.
Травник отсыпал монет за товар, отдал Велии колбу с запасом кадаверина, подождал, пока она все сложит в сумку, и вышел из-за прилавка. Попереминавшись с ноги на ногу, и подавшись сначала в одну, а потом в другую сторону, Флавий наконец подобрал нужную исходную позицию и подошел к Велии, чтобы заключить ее в объятия. Та стояла не шелохнувшись, не зная куда в таких случаях следует деть руки, и хлопала глазами, попутно пытаясь увернуться от колючей бороды травника.
— Эээ… Все, все. Хватит. Я это дело как-то не очень… — пробормотала она, отлепив от себя Флавия.
— Если что, мои двери всегда открыты для тебя, — улыбнулся Флавий, смутив некромантку окончательно.
Та криво улыбнулась, кивнула и, забрав деньги, поскорее ушла из лавки.
Качая головой, как престарелая кабыла, и удивленно вздыхая, Велия зашагала к дому.
Обведя взглядом все еще лежащие на постели вещи, она начала поочередно запихивать все в сумку. Что-то не умещалось, от чего-то приходилось отказываться. Конечно, путешествовать тем способом, которым некромантка планирует, можно хоть в компании с пятью набитыми до отказа мешками, но на всякий случай нужно быть готовой сорваться с места в любой момент и бежать. Поэтому лучше собрать все самое нужное в одну сумку, чтобы потом, скрываясь, например, в лесу, не умереть от жажды из-за того что бурдюк для воды остался в другой сумке и жидкости про запас набрать некуда. Но и еще одну сумку с не столь важными вещами все же можно взять.
В конце концов, определившись с выбором, некромантка решила пойти спать и отложить на завтра все магические дела. Правда, уже готовясь ко сну, она здраво рассудила и поняла, что максимум, который можно оставить на утро, это снятие защитных барьеров и выполнение одного маленького обещания берегине. В итоге ночь прошла за уничтожением кучи разных предметов, напитанных опасной магии, которая без должного присмотра могла навредить простым смертным. Пришлось очистить лабораторию от всего, что не нужно было некромантке и не пригодилось Флавию, сжечь плотоядные и ядовитые растения в саду, нейтрализовать магию скелета кошки, которая по ночам, пока ее никто не видел, ловила мышей в подвале (зелье все же было не так действенно). Пришлось уничтожить несколько неплохих смертоносных артефактов.
Утром ни один из обитетелей дома не мог похвастаться хорошим настроением. За завтраком все сидели за одним столом и обсуждали планы. Альва притихла и, о чем-то задумавшись, ковырялась ложкой в каше, кроша зажатый в руке хлеб прямо на пол.
— Альва, Гренна, вы можете жить в моем доме и приводить сюда тех, кому нужен кров. Только не устройте из дома свинарник, — укоризненно посмотрев на россыпь крошек у ног Альвы, сказала Велия.
— Ты что о нас думаешь? — возмутилась Гренна. — Уж не сомневайся, все будет как было, в целости, сохранности и чистоте. И за русалкой мы твоей присмотрим.
— За берегиней, — поправила Велия.
— Да кто их хвостатых разберет…
— Нет, не присмотрим. Не мы, — вдруг сказала Альва, перестав ковыряться в еде и положив многострадальный хлеб на стол. — Я… Я хочу с тобой поехать.
Велия, невовремя решившая испить травяного чая, чуть им не подавилась, но, после короткой паузы, продолжила пить его большими нервными глотками.
— Нет. Поверь, там куда я еду, служанки мне не нужны, — в полной тишине допив чай, сказала Велия.
— Я просто как попутчица с тобой пойду.
— Попутчицы тем более мне не нужны.
— Ну… Я знаю где взять лошадей. Ты же на лошади поедешь? Я все равно пойду тем же путем, что и ты. Вопрос в том, с тобой или без тебя.
Велия хмыкнула.
— На лошади ты за мной вряд ли поспеешь. Я-то полечу.
Альва удивилась и сразу посмурнела.
— Тогда одна пойду. Все равно тут мне нельзя остаться… — протянула девушка и сглотнула, роняя слезы в кашу.
Некромантка помолчала секунду и серьезно спросила:
— Что стряслось-то?
Девушку прорвало. Альва прорыдала несколько минут, но потом все же взяла себя в руки и начала рассказывать связно. Семья грозит выдать ее за сына портного. Еще мальчишкой он развязал против Альвы маленькую войну. Сейчас никто не помнил из-за чего, но шрам на голове от брошенного в Альву камня так и не загладился. Конечно, детские обиды были забыты. Но уже позже между ними снова все не заладилось. Поссорились, когда сын портного сшил ей никуда не годное, с кривым подолом праздничное платье и отказался возвращать деньги. Неприятный осадочек остался, конечно, но все это мелочи, можно было бы забыть, да с кем не бывает, в конце-то концов. Но истина в том, что сын портного представлял собой на редкость отвратительное создание — жирный, плешивый, уродливый мужчина. Но и это было бы еще в какой-то мере приемлимо, в деревне вообще с красавцами напряженка, но от его скверного характера страдало все его окружение. Он разругался уже со всей деревней и не собирался ничего с этим делать. Да и отец у него такой же.
Объяснить все это родителям не представлялось возможным, они вообще не привыкли замечать в
