пансиона не указывал.
- Вы сообразительный, - похвалила я его. – Помогите нанять экипаж. Эпплби, вы сказали? Где это?
- Миль семь к югу от города, - подсказал Гаррет. – Вас там точно никто искать не станет. Никто и не догадается, что вы спрятались прямо под носом у королевской полиции. Я буду писать вам, если узнаю что-то новое… Ну и чтобы узнать, как у вас дела, леди… Фанни.
- Лучше не пишите, - сказала я, немного подумав. – За вами могут установить слежку. Я сама напишу вам, когда найду надёжного человека.
- Хорошо, - почти прошептал он, нашёл в темноте мою руку и сжал. – Берегите себя.
Тут даже рябинка бы догадалась, что это значит, а я, всё-таки, считала себя поумнее деревяшки.
- Обязательно буду беречь, только этим и занимаюсь, - грустно пошутила я, не отвечая на рукопожатие, чтобы не давать ложной надежды.
Конечно, Гаррет – как оказалось, честный, добрый малый. Но сейчас мне совершенно не хотелось думать ни о замужестве, ни даже о какой-то сердечной привязанности. К чему эти привязанности, если сегодня тебя кружат в танце и шепчут комплименты, а завтра объявляют в розыск, спокойно казнят твоего опекуна и конфискуют всё имущество у сироты.
Через полчаса я уже ехала в нанятом экипаже за город. При выезде нас остановил полицейский патруль, и в руках у одного из гвардейцев я увидела портрет из газеты. Мои документы проверили, посветили мне фонарём в лицо, поворчали, что некоторым нечего делать – только ездить по ночи, а потом пропустили.
Я с облегчением выдохнула, когда карета проехала подвесной мост, и поняла, как мне повезло, что я успела пробежать из столицы и обратно ещё до того, как девицу Лайон начали искать. И как вовремя Гаррет подсуетился насчёт фальшивых документов. То есть документы, конечно, не были фальшивыми. Они были настоящими. Просто моя личность им не соответствовала. После того, как гвардейцы пропустили меня, я при свете фонарей на мосту прочитала своё новое имя и словесное описание, к нему прилагающееся – «среднего роста, среднего телосложения, волосы тёмные, глаза тёмные». Конечно, мой рост можно было назвать средним с натяжкой, но это мелочи, если подумать. Хорошо уже то, что настоящая Фанни не оказалась высокой блондинкой, вроде Винни.
Вспомнив о подруге, я только стиснула зубы. Вот она – цена нашей дружбы. За такую дружбу я не дала бы и медяка. Старого, ломаного медяка.
К поместью Эпплби мы приехали на рассвете. Я приоткрыла окно, и хотя сразу озябла от поднимавшегося тяжёлого тумана, всё равно на стала закрывать ставень и смотрела на яблоневые сады, которые тянулись вдоль дороги.
Теперь понятно, почему поместье леди д`Абето так называлось. Яблок здесь было огромное множество – их блестящие бока проглядывали сквозь листву, и солнце зажигало на каждом по красному огоньку. Будто тысячи пунцовых фонариков были развешаны на ветках.
Высунувшись в окно, я спросила у извозчика, далеко ли ещё до поместья.
- Миля или чуть меньше, - ответил он.
- Тогда остановите здесь, - попросила я. – Дойду пешком.
- Хм… - ответил извозчик, но остановил карету.
Я выбралась из экипажа, потягиваясь и разминая мышцы. Стало совсем прохладно, и я потуже завязала шнуровку накидки, сунув руки в рукава платья.
- За дорогу было заплачено полностью, - сказал извозчик, глядя на меня с любопытством. – Мне неловко бросать вас здесь, такую малюточку.
- Ничего страшного, - ответила я. – Хочу пройтись. Тут такие прекрасные яблони – только и любоваться.
- Ну да, - согласился он, - яблони здесь – королевские. Ладно, в любом случае, здесь спокойное местечко, вас никто не обидит. Благодарность вам от моей лошадки, барышня. Миля туда и обратно – не так уж и много, но если набегался за сутки…
Он развернул карету и поехал в обратном направлении, помахав мне на прощанье шапкой, а я пошла по дороге, полной грудью вдыхая влажный воздух, пропитанный ароматом спелых яблок. День-два, и их начнут убирать. И обязательно будут печь всевозможные яблочные пироги… Дядя очень любил яблочные пироги… Только вот попробовать их он больше не сможет.
Я не удержалась и заплакала. Беззвучно, без рыданий. Слёзы текли по моим щекам, но я не вытирала их. Лучше наплакаться сейчас, чтобы не плакать потом. Потому что, как говорил мой дядя, каждая слеза – это улыбка твоего врага.
Конечно, считать своими врагами королеву или даже Винни было глупо. Скорее всего, больше я никогда их не увижу, и мстить им было бы безумием. Дядя бы мести точно не одобрил. Но в доме леди д`Абето я должна быть приветлива и весела, а не хныкать в кулак. Хныкающие компаньонки никому не нужны. Да и слёзы могут вызвать ненужные подозрения…
Подол моего платья промок, потому что на траве была роса, но я шагала быстро и бодро, и с каждым шагом мне становилось легче на сердце. Что бы ни случилось – жизнь продолжается. Именно этого и хотел дядя. Чтобы моя жизнь продолжалась. Он всегда спасал жизнь, а не отнимал её. И какая же гримаса судьбы, что у него самого жизнь отняли. Мимоходом, в угоду каким-то политическим интригам.
Дорога сделала крутой поворот, и я остановилась, увидев поместье Эпплби.
В свете восходящего солнца передо мной возвышался четырехэтажный старинный добротный дом из серого камня. Остроконечные башенки, покрытые красной черепицей, были такого же цвета, как яблоки на ветках, и плющ укрывал одну из стен пушистым зелёным ковром. Солнце играло на вымытых до блеска оконных стёклах, ярким бликом сверкал медный колокольчик на двери – печать уютного спокойствия была на всём.
Вокруг дома не было изгороди. Это в городе каждый старается отгородиться от соседей, а в деревне нет в этом необходимости. И из-за этого дом выглядел особенно мирно и приветливо. Скорее всего, Гаррет не ошибся, и леди д`Абето будет добра ко мне, а я в свою очередь буду добра и услужлива к ней. Потому что девица с именем Фанни Браунс не может не быть доброй и услужливой.
Я прибавила шагу, и вскоре уже осторожно подёргала верёвку колокольчика. Дом ещё спал, и мне не хотелось в первое же появление нарушить сон всех обитателей Эпплби.
Ждать пришлось недолго, и вскоре дверь распахнулась – никаких тебе «кто там?» и «с чем пожаловали?». Просто открыли – и заходи, усталый путник.
- Доброе утро, - приветливо сказала я полной высокой женщине в белом
