приёмами рукопашного боя. Более того, чтобы соблюсти некое достоинство и честь, если о таковых можно говорить в данной ситуации, я предлагаю вам выставить против меня троих самых крепких парней. Обещаю, что никто из них не получит не то, что увечий и переломов, но на их телах не останется даже синяков. Попросту я быстро и аккуратно уложу каждого из них на землю и, надеюсь, после этого мы мирно разойдёмся, довольные тем, что сегодня не пришлось пролить свою и чужую кровь. Кстати, должен предупредить, если я замечу у кого-то из вас холодное оружие, то рука, держащая эту железку, будет сломана.
Отто Скорцени (такая кликуха была у старшего этой банды) нащупал в кармане финку, и тут же почувствовал, что у него заболела правая нога, сломанная два года назад, когда он в пьяном виде улетел вместе мотоциклом в овраг. Кроме того, он невольно потрогал шрам на левой щеке. Да, когда он кувыркался вместе с мотоциклом по крутому склону до самого дна оврага, и была получена эта отметина на физиономии. Вот с тех пор дружбаны и звали его не иначе, как Отто или Скорцени.
— Ты чё, борзый такой? — спросил главарь этой шайки, стараясь придать своему голосу больше устрашающей интонации. — А ты прикинь, мудак, чё будет, если мы кинемся на тебя всем скопом. Ведь тогда тебе не помогут твои хвалёные приёмчики, затопчем, как мамонты шавку.
По всей видимости, старшой этой банды когда-то что-то слышал о басне Ивана Андреевича Крылова «Слон и Моська», но сейчас слона он перекрестил в мамонта, а имя собаки забыл, поэтому просто обозвал её шавкой. В виду того, что время было довольно позднее, Саша не стал акцентировать внимание на этом вопросе, а попросту честно с нотками стали в голосе ответил стоящим перед ним парням:
— Борзый, не борзый, козёл или мудак — мне всё равно, что вы думаете обо мне. Объясняю, что будет, если вы броситесь в атаку всем гуртом. В общем-то, тоже ничего печального персонально для каждого из вас не произойдёт. Но в этом случае примерно половину из вас я вырублю минут на 10–15, а вторая половина тоже окажется на этой грешной земле, но будет пребывать в сознании.
— Косой, Фикса и Микки, покажите этому чуваку, чего вы могёте, — принял решение Отто Скарцени. Да, какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что лучше разойтись с этим парнем при своих интересах. Трое указанных парней были самыми крепкими после него в их шайке, и вожак рассудил так: если они завалят чужака, то он назидательно объяснит остальным пацанам, что их банда самая крутая, и всем остальным лучше обходить их стороной. А в случае победы этого неизвестного чувака над его лучшими парнями, он гордо пожмёт тому руку и объявит, что теперь этот парень тоже наш человек и может приходить на танцы в любое время. Вот такие мысли промелькнули в голове Скорцени.
Между тем Косой, Фикса и Микки гордо вышли вперёд, остальные трое, те, что были слабее, отошли чуть назад, а сам Отто остался между чужаком и этой троицей, вроде бы, как рефери.
— Бокс! — громко крикнул Скарцени, махнув рукой и отскочив в сторону.
И буквально через 5 секунд всё закончилось. Почти невидимыми молниеносными движениями троица была аккуратно, как и обещал Александр, уложена на землю. Впрочем, вскоре они вскочили на ноги и даже обозначили попытку продолжения боя, но их главарь крикнул «брэйк», и те послушно сделали шаг назад. Отто не стал подходить к чужаку и жать тому руку, почему-то ему показалось, что тот может не ответить рукопожатием, а это унизило бы вожака перед подчинёнными, поэтому он ограничился лишь фразой, которую обдумал заранее, типа, «парень, ты теперь наш чувак и может приходить на танцы в любое время». А потом добавил:
— Круто дерёшься! А можешь меня научить этим приёмам?
— Не могу, — с улыбкой ответил Саша заученную фразу, — подписку давал.
— О! Тогда всё понятно! — навёл ещё большего туману Скарцени, опять потерев пальцами свой шрам на лице. — Цените мою доброту, чуваки! Я сразу понял, с кем мы имеем дело, вот и не дал команду «фас», тем самым сохранил вас в целости и сохранности.
Вот так с миром и разошлись пути этой великолепной семёрки и Александра с его пассией, которая, кстати, прониклась к нему ещё большей симпатией. Ещё бы, теперь ей будет, что рассказать своим подружкам, как этот рыцарь грудью защитил её честь и достоинство от посягательства настоящих бандитов и ловко раскидал семерых здоровенных мужиков! А пусть все обзавидуются!
Я специально довольно подробно рассказала об Александре, а также о Катерине с Валерой, потому что в дальнейшем мы ещё не раз встретимся с ними в моём повествовании. А сейчас вернёмся к текущим событиям.
Лето! Каникулы! Замечательная пора! Мой муж наконец-то закончил учёбу в институте и получил диплом. Я успешно сдала экзамены за первый курс и перешла на второй год обучения. По этому поводу моя подружка Фике предложила нам с Марком проставиться, а мы и не стали отказываться от такого пожелания наших друзей и пригласили их в ресторан. Причём, не в какое-то там элитное московское заведение общепита, пусть даже и популярное в узких кругах ограниченных людей, а в один из самых знаменитых ресторанов города, известного тем, что в нём мечтал побывать сам Остап Бендер.
— Друзья, все мы читали великое произведение Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», — обратился к Фике и Володе мой муж, — и помним, что сын турецкоподданного, потомок янычар, идейный борец за денежные знаки Остап Ибрагимович Бендер мечтал попасть в славный город Рио-де-Жанейро. И писатель-фантаст Василий Звягинцев в своём бессмертном произведении «Одиссей покидает Итаку» рассказывает, как его герои отправились отмечать свой успех именно в этот город. На вершине горы Корковадо недалеко от статуи Христа-Искупителя в маленьком, но дорогом и фешенебельном ресторанчике «под кронами деревьев-великанов, под завесою лиан и бахромой лишайников, среди тропических цветов и душистых мимоз» можно прекрасно поужинать. Впрочем, это в Москве вечер и время ужина, а в Бразилии сейчас день в разгаре, так что мы приглашаем вас отобедать в этом ресторане с умопомрачительным панорамным видом сверху на огромный город Рио-де-Жанейро и на Атлантический океан.
— Как красиво рассказал, дружище! Сразу видно писателя-фантаста! — засмеялся Петрович. — Мы с вами побывали во многих чудесных местах планеты, я думал, что нас уже ничем не удивишь. А тут вдруг: «под кронами деревьев-великанов, под завесою лиан и бахромой лишайников, среди тропических цветов и душистых
