с парнем.
— Сто шестьдесят восемь. Я все еще нахожусь под кайфом от чистых соков для похудения, полученным в июне. — Би Джей хихикнул. — Я буду очень скучать по тебе. — Он прижался губами к моей щеке. — Мое сердце физически болит от этого.
Так не уходи.
Останься.
Сделай предложение, чтобы я могла хотя бы получить визу невесты.
Точно. Кстати.
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что именно, детка? — ворковал он, и меня начинало раздражать, что он обращается со мной, как со слепой/старой/полудохлой собакой Винни.
Я прочистила горло. Ничего не выйдет.
— Поскольку у меня мало времени, а моя виза истекает в конце месяца, я решила…
— Вот дерьмо! — вмешался Би Джей. Снова. На этот раз он распахнул пассажирское сиденье. — Смотри, кто это, Даффи! Кейн! Кейн из Кембриджа. Я думал, он живет в Бристоле? Интересно, что он делает в Нью-Йорке?
Я зажала себе рот. Я даже не помнила Кейна. Да и не хотелось.
— Би Джей, подожди…
— Думаешь, он теперь работает в городе? Я должен его догнать. Я позвоню после того, как пройду проверку, хорошо? Спасибо, что подвезла. — Он наклонился и быстро поцеловал меня, обхватив ладонями мои щеки и прижавшись лбом к моему. — Люблю тебя до гроба. Мы справимся с этим. Чмок.
Я сидела в машине и смотрела, как Би Джей вытаскивает свой багаж из багажника и спешит к мужчине, которого я смутно узнала в нем, как человека из команды по гребле. Он повернулся к Би Джею, выглядя приятно удивленным. Я вцепилась в руль смертельной хваткой и сказала себе, что поступаю неразумно. Би Джей не мог знать, что я хотела ему сказать. Да и вряд ли я стояла на своем, верно? К тому же разве это имело значение? Если я хотела выйти замуж за человека с деньгами, мне нужно было казаться не такой отчаянной.
Я прижалась лбом к рулю, втягивая воздух в легкие.
Только через несколько минут я поняла, что заснула за рулем, к счастью, не во время движения. Полицейский постучал в мое окно. Я опустила его, вздрогнув.
— Мэм. — Он положил руку на пояс и пристально посмотрел на меня.
Господи, сегодня я не могу поймать передышку. Мэм? Я явно была мисс.
— Здравствуйте! — Я вежливо улыбнулась. — Я сделала что-нибудь не так, офицер?
— Вы? Нет. Однако ваш лоб сигналил тридцать секунд подряд.
Вот черт.
— Вы под воздействием? — Он поправил ремень на животе.
— Ха. Если бы. — Шутка не удалась, как я думала, так как его лицо оставалось стоическим. — Извините. В моей голове это звучало смешнее. Я только что завезла своего парня. Он уезжает на шесть месяцев. Я очень расстроена из-за всего этого. Сон мне сейчас не светит, так что…
Он поднял ладонь.
— Я спросил, не пьяны ли вы, а не уточнял историю вашей жизни.
— Точно. Да. Нет, я абсолютно трезва. Но я собираюсь исправить ситуацию, как только вернусь в свою квартиру.
— Ведите машину осторожно и прямо домой.
Ему не пришлось просить меня дважды. Там была полупустая бутылка дешевой текилы с моим именем.
Когда я вернулась в квартиру, то обнаружила, что голова моего будущего мужа застряла в раковине, наполненной водой и льдом. Следует уточнить, что голова была полностью прикреплена к остальному телу. Это сделало сцену менее жуткой, чем она могла бы быть, но все равно довольно странной.
— Пожалуйста, скажи мне, что это не какой-то культовый ритуал, — пробормотала я, пробираясь внутрь. Он откинул голову назад и отряхнулся от воды, как собака. — Черт!
Его лицо было похоже на кубик льда. И все равно он был чертовски красив.
— Господи, Риггс! — Не думая, я поспешила в ванную, схватила халат и вернулась, чтобы намотать его на голову. Может, он и был морально испорчен, но он все еще был моим билетом на грин-карту. Он был нужен мне живым. — О чем ты думал?
— Я думал о том, что ты перекрываешь мне доступ кислорода, обматывая меня этой штукой. Как все прошло? — Он стряхнул с себя халат, позволяя мне провести его к дивану, где я набросила одеяло на его массивное тело.
— Великолепно. Ошеломительный успех. — Я села рядом с ним, подоткнув одеяло ему за спину с обеих сторон, словно он был человеческим буррито. — Почему твоя голова была в ледяной воде? Ты мог получить переохлаждение.
Он откинулся назад, засунув пальцы в глазницы.
— Головная боль.
— И первой твоей реакцией было не достать таблетки, а заглянуть в морозилку?
— Этому приему меня научил греческий врач. — Он сдернул с себя одеяло. Сквозь майку виднелись отпечатки его мышц пресса. — Они у меня часто бывают. Мигрени.
— Ну, одна английская журналистка рекомендует таблетки. — Я встала и пошла на кухню за бутылкой воды. — Мой особый рецепт — три таблетки.
Я передала ему все. Он поднял таблетки в воздух в приветственном движении, а затем выбил их обратно.
— Комплименты шеф-повару.
— Не забывай пить, — посоветовала я ему.
— Да, мама.
Он часто это говорил. Про маму. Это был мой сигнал пойти в спальню и поплакать в подушку, обнимая бутылку текилы, о которой я фантазировала всю обратную дорогу, но вместо этого я решила постоять в гостиной. Я не хотела оставаться сейчас наедине со своими мыслями. И, конечно же, он спросит меня о Брендане.
Риггс не разочаровал.
— Ну что, теперь, когда Петух ушел, у вас все кончено?
— Его зовут Би Джей, — ледяным тоном ответила я, как будто сам вопрос был навязчивым и назойливым. — И, как я уже сказала, у нас просто перерыв.
— Очень долгий перерыв.
— Время относительно.
— Родственники — это сосуны времени, — ответил он.
— Иногда родственники могут быть отстойниками, — ухитрилась я, играя в его глупую игру слов.
— Но сосать у родственников — это большое, жирное "нет". — Риггс ухмыльнулся.
— Ладно, ты выиграл, я не смогу превзойти тебя.
Мы оба уставились друг на друга, прежде чем взорваться истерическим смехом. Честно говоря, я была уверена, что смеюсь от усталости, переполненной предстоящим замужеством, сбежавшим парнем и сложной ситуацией с работой.
— Непал хороший? — спросила я, вздохнув. — Как ты думаешь, ему там понравится? — Я хотела, чтобы ответ был отрицательным. Чтобы Риггс сказал мне, что Непал — это ужасно, а Би Джей сбежит домой еще до того, как у него пройдет джетлаг.
— Непал потрясающий. — У Риггса хватило хороших манер сдержанно улыбнуться мне. — Увлекательная культура, великолепная еда, богатая история, а виды — одни из лучших, которые я видел.
Должно быть, он заметил мое опечаленное лицо, потому что
